Сделав несколько шагов вперёд, Лето поглядел на журчащую воду. Тонкая струя вырывалась из каменистой породы, попадая в большую белоснежную морскую раковину. Ленты жемчужного мрамора, завёрнутые просторным свёртком, походили на панцирь моллюска, оканчиваясь открытой чашей с крупным гребнем зазубрин поверх. Розовые прослойки извивались тонкими змейками, заигрывая с разноцветными пятнами радужного стекла.
Лето никогда не бывал среди безбрежных водных просторов и потому не мог поручиться, что ничего подобного не существует на дне морском. Могло статься, сокровища раджанов были жалким подобием богатств, о которых сочиняли баллады барды и слагали легенды моряки, раз те докатывались даже до стен столичной анаки. Каждый раз рассматривая источник, Лето думал, что однажды непременно отправится в путешествие, чтобы посмотреть мир своими глазами.
— Сын мой.
Лето обернулся на зов.
Жреческая мантия и венок, прибранные в глубине дома, оставляли хозяина дома в лёгкой светлой тунике, переброшенной через оба плеча и закреплённой парой золотых фибул, поблёскивавших сапфирами и аквамаринами. Лето знал, что камни меньшего размера украшают тонкие ремешки сандалий, оплетавших щиколотку и икры, скрываемые под длинными полами одеяния, почти касавшегося плит пола.
В остальном Лиадро Годрео выглядел так же, как и любой другой чистокровный раджан: длинный пепельно-платиновый хвост волос, опускавшийся ниже бёдер, и миндалевидные глаза, цвет которых, благодаря мириадам царапин и пятен, усеявших голубую радужку, скорее походил на фиалковый. Как у Лето.
Отец улыбнулся при виде сына и сделал несколько шагов навстречу, кладя руки тому на плечи.
— Ты мужаешь с каждым днём, — довольно произнёс Лиадро, оглядев сына с ног до головы.
— Да, отец, — улыбнулся Лето, всегда ценивший нечастые встречи с родителем.
Папа умер, когда Лето не было и четырёх, оставив в наследство о себе скудные расплывчатые воспоминания о том, как вместе они играли в этих стенах: бегали вокруг источника, прятались за колоннами. После Лето перешёл в руки кормильца, занимавшего отдельную комнату в доме, а в семь лет, заботы о воспитании мальчика легли на старшего субедара Зарифа Карафу. Отца Лето стал видеть только по особым случаям — праздникам и годовщинам, или если в том возникала необходимость.
Раджаны не поощряли чрезмерную мягкость с детьми-альфами, понимая, что растят крепких выносливых воинов, а не садовые цветы. Даже если бы не скоропостижная кончина папы, Лето бы всё равно оторвали от родителей, когда настал срок. Дом не место, где проводят ночи омеги и челядь, дом для воина-раджана — гарнизон. Только соображения безопасности позволяли наследнику ночевать в верхней анаке. По той же самой причине в анаке проводил почти всё своё время Верховный жрец.
