Лето оказался в просторной передней. Комната была вытянута вперёд, оставляя не более трёх шагов в поперечнике и оканчиваясь окном под самой кровлей, на этом сходство между покоями отца и сына заканчивалось.
Две огромные расписные вазы, установленные вдоль левой стены, и тяжёлая парчовая занавесь напротив, вытканная серебряной нитью, за которой мгновенье спустя скрылся прислужник, чтобы предупредить жреца о приходе сына, говорили о том, что в этих чертогах аскетичность, свойственная раджанам, уступала место чопорной пышности, отмечавшей значимость обитавшей здесь особы.
Будучи наследником, Лиадро Годрео Таббат Нитео Аум, Сильнейший воин и Отец всех раджанов, занимал комнату Лето и жил с не большей притязательностью, чем ныне сын, блюдя неписаные обычаи. Однако положение Верховного жреца многое меняло, и потому Лето нисколько не удивился, оказавшись в широком атрии — месте приёма гостей и сбора семейства, с лёгкостью превосходившего роскошью всё, чем только могла похвастаться столица.
Атрий располагал правильной геометрической формой и заключал в сердцевине четырёхугольник меньшего размера, обозначенный изящными резными колоннами. Говорили, что в глубокой древности посреди внутреннего квадрата не было перекрытия, как и во внутреннем дворике остального дома, чтобы позволить дневному свету беспрепятственно проникать внутрь. Для большей защищённости, от такого архитектурного изыска со временем отказались, заполнив пространство замысловатым узором обожжённых камней, выложенных треугольниками величиной с ладонь. Необычный рисунок поддерживали спицы калёного металла; промежутки заполняло подкрашенное стекло, рассеивая по комнате розовато-зелёные переливы.
Несмотря на очарование расцвеченных полутеней, света — особенно в короткие холодные дни — не хватало. На такой случай повсюду громоздились чеканные бронзовые жирандоли, поддерживавшие в изящных лапах-соцветиях по три толстых свечи. Мелкие огоньки всколыхнулись, стоило нарушить покой комнаты, заиграв бликами на натёртых поверхностях декоративных пластин-зеркал, развешенных по стенам; запестрили серебристыми мазками рельефы старинных сундуков, расставленных по одному у каждой стены.
Сундуки, выполненные наподобие скамей, хранили под крышками ценное добро, накопленное многими поколениями раджанов. Поверх лежали вышитые бархатные подушки глубоких зелёных и синих оттенков, позволявшие разместиться с удобством. Однако сделать это могли далеко не все. Только семье жреца и приближённым было позволено отдыхать в этих покоях, наслаждаясь тихим шорохом бившего посреди комнаты тёплого ключа.
