Первое, что я почувствовал, когда пришел в себя, это томящую сухость во рту, медленно разъедающую горло. Я хотел сглотнуть, но от этого раздражающие ощущения накатили с новой волной, превращая каждый вздох в нестерпимую муку. Я приоткрыл неживой потрескавшийся рот, в надежде выпросить хоть каплю желанной влаги. Но с моих губ не сорвалось ни стона, кажется, едва различимый хрип удушливого воздуха, вырвавшегося наружу, но и в этом я не был уверен.
— Он хочет пить, — отчетливо ударила по моей голове приторно-сладкая интонация.
Я резко распахнул глаза, мгновенно возвращаясь в реальность.
Локи!
А потом мой мозг на быстрой перемотке стал прокручивать ленту недавних событий: резня, Трэн, спасение, Локи, шесть трупов, изнасилование, бегство, пустыня, зверь… а потом что? Вероятно, я отключился, так как последнее, что я помню, это убийственно-белые зубы и морозно-черные глаза, разом вобравшие весь страх и ужас измученного тела…
Может я ошибся, и мне это показалось?
Я хотел оглянуться, но слабость и тягучая боль от внезапного напряжения тут же пригвоздила меня обратно.
— Кайто! Лежи, мой маленький, сейчас!
Доктор? Я в Эста-нова?
Этот голос был одним из самых дорогих моему сердцу. После того, как мои родители погибли, я перестал есть, и доктору Сэджвику стоило огромных усилий уговорить меня снова принимать пищу. Он подолгу со мной разговаривал, просил остаться с ним и немного помочь с пациентами, читал мне по вечерам и, наверное, благодаря ему моя крохотная никчемная жизнь обрела капельку значимости и не испарилась в зыбучих песках пустоши.
Тем временем доктор аккуратно приподнял мою голову и всунул небольшую трубочку.
— Пей маленькими глотками, — повелительным тоном произнес он.
Почувствовав влагу на языке, я не смог остановиться. Жажда накинулась на меня острыми когтями и требовала больше. Ещё и ещё… но доктор не позволил, вырывая трубку.
— Я знаю, что ты очень хочешь пить, но, Кайто, приди в себя и вспомни, чему тебя учили.
Доктор дал мне минуту осмыслить происходящее. Неуправляемые инстинкты чуть отступили, повинуясь здравому смыслу, закалённому годами привычек и знаний.
Да, я помню — маленькими глотками.
Я взглянул в прозрачно-серые глаза старика и кивнул, говоря, что я его услышал.
Доктор снова поднес оранжевую трубку к разъеденным пеклом губам.
— Так-то лучше, мой хороший, — приговаривал Сэджвик, поддерживая меня теплой ладонью.
