Жизнь менялась на новый лад медленно, но день ото дня. Вырастали очереди у районных военкоматов, дюжие ребята сержантского звания, играя в бравых командиров, вели перекличку с прибаутками: «Пьянков! — Я Пьянков! — Ясное дело, ты Пьянков, а не я». Очередь отзывалась сдержанным смехом. «Нале-ву! — в два выдоха командовал сержант. — Напра-ву!» — он любовался собственным голосом. Люди усердно выполняли эти приказы — самые первые и самые безобидные в их долгой военной жизни, которая начиналась у военкоматских порогов.
Появились хлебные карточки. Потеснили школу — здание заняли под госпиталь. Прибыли первые эвакуированные, измученные долгой и опасной дорогой, робкие в чужом городе. Необходимостью стали сообщения Совинформбюро. Почтальоны принесли первые похоронки.
Город стиснул зубы, напряг силы.
Казалось, что ровно работавший мотор внезапно притих и вдруг, преодолев границы напряжения и обнаружив в себе двойной, тройной запас мощности, вопреки физическим возможностям, рванулся в область небывалой нагрузки. Люди принимали двойную, тройную нагрузку и считали это в порядке вещей.
В кабинете главного конструктора слышен несмолкаемый гул цехов и приглушенный в испытательных камерах рев моторов. Новый двигатель уже поставлен на поток. Забылись треволнения последних месяцев, без остатка исчезла горечь тех дней. Мысли заняты другим, на первом плане теперь нужды фронта.
Пожалуй, первым, кого заинтересовала двухрядная звезда Швецова, оказался Андрей Николаевич Туполев. Он построил скоростной двухмоторный бомбардировщик, поставил на него двигатель водяного охлаждения, но едва получил «добро» мотор М-82, Туполев заменил им прежнюю силовую установку. И вот новый скоростной бомбардировщик взят на вооружение и принимает участие в выполнении стратегических планов командования.
Коллектив конструкторского бюро в радостном настроении: начало положено. И какое начало! Конечно, теперь не время для самолюбования, но все же невозможно не оценить то, что сам Туполев предпочел швецовскую «воздушку» микулинской «водянке». Двигатель, каждая деталь которого стала чем-то родным, теперь работает на победу. Это значит, что и конструкторы сражаются на фронте. И конечно, то, что сделано, — далеко не предел. Аркадий Дмитриевич задумал модифицировать мотор, дать ему новую мощность, и сейчас это стало боевой задачей всех конструкторов.
Рабочий день в конструкторском бюро смыкается с новым, завтрашним днем. Сотрудники берут пример с главного. Швецов за полночь сидит над проектами, а наутро его видят свежим, энергичным, как будто не прожиты утомительные сутки. Устают, изнашиваются машины, но человек не должен, не имеет права уставать в это грозное время. Иначе невозможно ни жить, ни работать.
