– Отвечай, когда тебя спрашивают! – рявкнул Кристоф, и Вивьен невольно отшатнулась от него, вжалась в спинку стула, понимая, что бежать некуда.
– Простите, господин. Нет, вы не поите меня уксусом, – ударилась в буквализм горничная, пытаясь найти спасительную соломинку.
– Вот и не строй из себя обиженную. Я тебе ничего плохого не сделал.
Вивьен почувствовала, как внутри все перевернулось. Перед глазами встала полная луна, отражавшаяся в холодной воде фонтана, прилипшая к ногам юбка. И Гарольд, дышащий смрадом прямо в лицо. По спине и рукам пробежались неприятные мурашки, стало холодно и одиноко.
– Простите, господин, – пробормотала Вив, чувствуя себя устрицей, вынутой из раковины.
Что она могла противопоставить этому человеку? Пожалуй, в нынешнем положении ничего. Ее жизнь в руках герцога, и об этом нельзя забывать ни на минуту.
– Прощаю, – важно ответил Кристоф, вызывая новый приступ паники у Вивьен. – Выпей вина, легче станет.
Горничная подняла на него затравленный взгляд и трясущейся рукой потянулась к бокалу. Принюхавшись, она с нескрываемым наслаждением уловила теплые фруктовые нотки виноградников одного из южных островов. Решительно осушив половину бокала, Вив с вызовом посмотрела на герцога.
– Вот, появились эмоции. А теперь расскажи мне о себе, рыжая. А то пока еще будет готов наш заказ…
Хвост двенадцатый
В пучине чувств
Вив не знала, как реагировать на этот странный вопрос. Подсознательно хотелось спрятаться в раковину, под толстый панцирь. Натянуть на лицо маску стальной леди и послать этого заносчивого гада куда подальше. Но понимание того, что его можно разжалобить слезливым рассказом и попытаться получить больше, чем он хотел дать изначально, переставить гири на свою чашу весов, не давало сказать колкости, вертевшиеся на языке.
– Что именно вас интересует, господин? – как можно более нейтрально спросила Вивьен, отпивая еще немного вина.
Оно разгоняло кровь, придавало странной уверенности в своих силах. А еще почти полностью заглушало вопли разума. Становилось легко и спокойно, словно Кристоф Матье не был небожителем, представителем высшего сословия, а равным ей, таким же мальчиком на побегушках, которому можно и открыть душу.
– Начни с начала. Кто твои родители? – спросил герцог, подливая вина в бокалы.
– Розина и Фернис Кальен заключили свой союз в храме Триединых двадцать семь лет назад. Через два года родилась я. Насколько мне известно, потом боги долгое время не одаривали нашу семью милостью. Но мама не унывала, я родилась здоровой, и это придавало ей сил.
