— Здорово! — вырвалось у директора школы.
А Прокофий Кузьмич возмутился, начал кричать:
— Опять самоуправство! Кто разрешил? У кого спросили? Козами обзавелись, чтобы с колхозом меньше считаться, а сейчас новую лазейку изобрели!
— Надо же и своих коров чем-то кормить, товарищ председатель, — сказал Шурка. — Молоко от них и государству идет.
— Хитрить стали, на кривой все запреты хотят объехать! — шумел Прокофий Кузьмич.
— И будут хитрить, коли запретов много.
— Я тебя научу, молокосос, как хитрить! Нюрка, коси все подряд!
Когда председатель закричал, женщины и девушки, сидевшие на земле, повскакали с мест. Клавдия испуганно заморгала глазами. Кто-то тяжело вздохнул.
Нюрка перепугалась больше всех: ведь если бы она первая не брякнула об этой поганой траве, может, и крику бы такого не было. Во всем она виновата молчала бы да молчала!..
Шурка хотя и старался держаться как подобает взрослому мужчине, каким он хотел быть, но все лицо его покраснело, и он начал поглядывать на директора школы, словно ждал от него защиты.
А директор сидел себе на земле да тэкал, будто дразнил кого:
— Тэк-тэк! Тэк-тэк!
И поглядывал снизу то на председателя колхоза, то на занятного подростка Шурку.
— Не буду я косить! — вдруг сказала Нюрка Молчунья.
— Что, что? — искренне удивился Прокофий Кузьмич. — И эта туда же? Ты кому здесь подчиняешься? Обоих из колхоза выгоню и участки отберу! Видали, что делается? — обратился он к Аристарху Николаевичу. — Ославили на весь район, да еще голос подымают, антимеханизаторы проклятые! Я этот дух из вас вышибу.
Нюрка заплакала.
Директор школы решился наконец вмешаться в разговор.
— Прокофий Кузьмич, — начал он тихо и спокойно, — с травой никакой хитрости, по-моему, нет. Все честь по чести: люди теребят лен, за это им колхоз оплачивает, а трава, как премия за тяжелую работу вроде дополнительной оплаты. Лен засорен сильно, это же верно?
— Верно или не верно, — не унимался Прокофий Кузьмич, — только здесь косить никто не будет. План по кормам для колхоза не выполнили, а своих коров кормить хотят. Не позволю!
— А вы успокойтесь, Прокофий Кузьмич, и подумайте.
Но успокоить председателя было уже нелегко.
— И думать не буду! — кричал он.
— А вы подумайте. Люди же хорошее предлагают.
— А я разве плохого для колхоза хочу? Я из-за чего кровь свою порчу?
Аристарх Николаевич посуровел.
— Сейчас вы не правы, товарищ председатель, позвольте вам это сказать.
— Я здесь хозяин! — отрезал председатель. — Всю траву на подстилку выкосим, а будет по-моему.
