— Ты единственная, кто не считает, что Кирилл в меня влюблен, — говорит Сашечка, складывая какие-то свои черные тряпочки.
— Так он что…?!
— Да нет, нет, совсем нет, то есть — он сам не понимает, человек-то сложный… Просто — все так считают.
Сашечка поворачивается. Складывает тряпочки. Дает мне полюбоваться своей спинкой.
Шот за шотом виски. Кто первый скажет «стоп»? Никто. Я пожимаю плечами, — перелистываю журналы, потягиваюсь, playing cool, искоса поглядываю на загорелый животик между краем футболки и джинсов. А вот кому кусочек красивого мяса? Сашечка поворачивается, изгибается, животик еще приоткрывается. Слова бегают, как маленькие быстрые птички, по тяжелому, лиловому, заполняющему низины туману моего «хочу, хочу»…
Такие игры могут продолжаться часами. Мы никуда не спешим, у нас впереди — вечность.
Но вот в коридоре — шуршание пакетов и шорох одежды. Входит Кирилл. Он маленький, светловолосый, со странными карими раскосыми глазами. Сашечка разогревает сковороду, жарит тонкие свиные ломтики, накрывает на стол.
— Устал? — спрашивает Сашечка, заглядывая ему в глаза. — Тебе рис или картошку?
Никогда не могла выносить без трепета это «что ты хочешь?» между людьми, которые «нет, совсем нет, просто так». Нежность, направленная на меня, замораживает меня, нежность между другими — растапливает мое сердце. Внимательность, черт, трепетность отношений!
— Как вы тут? — спрашивает Кирилл с искренней теплотой.
— Поверишь — два часа уже о чем-то треплемся!.. А могли бы трахаться! — восклицает Сашечка.
Действительно — почему?
Уютно разваливаемся на подушках. Изящные тарелки и разномастные стаканы.
Задорный шепот: «Слушай, я хочу, чтобы ты — его…»
Искоса смотрю в зеркало. Мой подкачанный животик и загорелая задница — вполне неплохой кусок мяса. Черное белье, черные волосы дыбом. С пивом потянет… А с виски — прокатит на ура.
Наши роли давно распределены: Шлюха, Резонер, Соблазнитель. Или: кусочек мяса и два дурака, киснущих от любви, playing cool.
Кирилл целует меня, утешает без слов: «Вот такой он у нас, Сашечка, а что делать, другого-то — нет».
У Кирилла грустные и спокойные губы. Я соглашаюсь: «другого — нет»… Действительно, если б он не развлекал нас, не придумывал сценарии — что б мы все (я, Кирилл, Алеша, Ваня и другие) — без него делали, семечки лузгали бы? Кто-то должен быть Зрелищем… Господин Сашечка Айс и его цирк.
