— Иди за мной. Нужно поговорить.
И гордо удалился, не смотря, идёт ли за ним Мэйд или нет. Что он за ним идёт, это подразумевалось само собой. Я скривился и, передразнивая его походку, проковылял до ближайшего диванчика, куда и рухнул. Душу вынули, засранцы! Ненавижу таких людей ещё с земли. Самодуров. Он, конечно, прав и имеет право себя так со мной вести. Но, как личность, он мне не понравился. Совсем на Ниро не похож, нет… А вот Мэйд… Просто вылитый!
Поникший Мэйд подошёл ко мне. Уши, бедолага, прижал к голове и вид имел, как у побитой собаки.
— Извини.
— За что? Твой отец прав. Из-за меня Ниро убежал из дома, из-за меня, похоже, и погиб.
— А я думаю, что из-за меня. Не пригрози я ему этой дурацкой дуэлью… Но я тогда совсем с ума сошёл! Ты такой красивый! Так здорово пахнешь. И на арене… Ты бы видел себя со стороны! Настоящий принц! Гордый, высокий, и… и не мой! Наверное, мне всё легко доставалось в жизни, что я решил, что приручить тебя будет легко. Да и не понял я, что ты разумен. Наделал ошибок. А вот Ниро… похоже, он просто почувствовал это сразу. Братец всегда тонко чувствовал.
— О-о-о-о, такие высокие чувства с твоей стороны — это чувство собственности? «Красивый и не твой»? Так что ли, да?
Мейд, потянувшийся было к моей поцарапанной руке, заскрипел зубами и нервно дёрнулся, распарывая рукав.
— Это не так, — совершенно спокойно произнёс он, отпустив мою руку и заглянув мне в глаза.
— Иди, тебя отец ждет, — отвернувшись и забирая у него свою руку, сказал я. — С царапинами я уж как-нибудь сам справлюсь.
Ушёл. Обиделся. Уж слишком прямая и напряжённая спина у него была. Ну да, он мне тут, можно сказать, в любви признавался, а я… А никто и не говорил, что со мной будет легко. Ха-ха! Стоп! Алекс. А не перебарщиваешь ли ты? Когда есть ненависть к врагам — это хорошо, но когда ненависть начинает руководить твоей жизнью и говорить вместо тебя — это тревожный звоночек. Да, он меня избил и изнасиловал, да, он потоптался по моей гордости, хотя и не разбил её: она в моём организме самый крепкий орган. Бятонный (не ошибка). Но мои чувства он не топтал. Так почему я сейчас иду на поводу у ненависти и поступаю по-свински, издеваясь над его чувствами? Уж я-то знаю, что это куда больнее порой, чем физическая боль. Мэйд — умный парень, он уловил это слишком чётко. Ладно. Не прав, исправлюсь. Прощу. Вот морду ему начищу, как обещал, и прощу.
Мэйд говорил, что Ниро бы не полюбил размазню. Наверное, Ниро, увидев меня сейчас, расстроился бы. Сначала не хочу жить, потом трачу нервы на ненависть. А правильно, правильно бы было попробовать жить дальше. Что ж, да будет так. Попробую, авось получится…
