В своем стремлении заполучить работу и остаться в стране я упустила одну важную деталь… Я абсолютно не интересовалась видеоиграми. Я никогда в них не играла, не понимала их и, если уж совсем по-честному, у меня был стереотип о том, что видеоигры придуманы для неудачников с лишним весом и без друзей, которые не могут вести нормальный образ жизни. Я не понимала потребителя и не знала, что ему нужно. Слышите тревожный звоночек? Мой коллектив, напротив, почти весь состоял из геймеров. Им казалось, что я глупая, невежественная провинциалка. Они игнорировали почти все мои указания и были совершенно неуправляемы. Даже с необъятной поддержкой Алисы спустя год стало ясно, что я на дне.
Мне предложили новую роль, работу над переосмыслением бренда Atari. В то время как более опытный и подкованный исполнительный директор, которого мы пригласили из Hasbro, возьмет на себя обязанности руководителя по маркетингу. Будем честны – это то же самое, как если бы меня сослали в Казахстан. Хоть я пыталась почувствовать себя заряженной возможностью вести проект, который был практически полностью в моих руках, я знала, что остаюсь в стороне. Моя карьера катилась все ниже, на деление «кошмар».
Дела у Atari шли так себе. Мы купили слишком много компаний. Они стали балластом, который нужно было скинуть, чтобы взлететь. И я понимала, что тоже балласт. Наученная горьким опытом Virgin, я собрала свои вещи, сняла со стен фото и перекинула все важные файлы за шесть месяцев до того, как ружье выстрелило.
В наше время люди часто говорят о неудачах. Я через день вижу посты в Сети, где какой-нибудь бизнес-лидер рассказывает свою историю. Очень часто все это кажется пустяком, как будто это какой-то умеренно полезный опыт, который надо зачеркнуть в списке дел. Словно посетить страну третьего мира и смотреть на тяжелую жизнь людей из окон со звукоизоляцией и из такси с кондиционером. Когда я говорю о неудаче, я говорю об экстремальной неудаче. А это чертовски больно.
Для меня все было знакомо: глубокое унижение и стыд от того, что я потеряла работу. Это был очень темный период, он заставил меня сомневаться в самой сути подхода «экстремальный ты». В моей голове крутились достаточно угрюмые вопросы:
Может, мне суждено скатываться, пока я не найду место, где смогу быть как все?
Смогу ли я вернуть момент своей славы?
Может, настало время свернуться калачиком и принять, что великое мне не предопределено?
Возможно, я все делала неправильно?
