Следующей жертвой стали каминные часы, но только я потянулась к чайному сервизу, как мельком взглянула на Аркена и рука застыла в воздухе.
Чертов гот с удобством развалился в кресле, с интересом следя за мной, и снова пожирал орешки. Почему-то это стало последней каплей. Если до этого я и маскировала свои действия, то теперь прямиком направилась к нему и остановилась в полуметре от Аркена.
— Вы закончили, леди Гросс? — еще один орешек хрустнул на зубах. — Нет? Кажется, вы хотели разбить сервиз? Не стесняйтесь. Это тончайший фарфор, художественная роспись самого господина Мерсье. Когда бьется, то раздается такой тонкий музыкальный звон… Даже не знаю, с чем сравнить, но знатоки утверждают, что этот звук напоминает соловьиные трели.
— Вы издеваетесь? — ахнула я.
— Ни в коей мере. Мне любопытно, как проявляется у вас нервный срыв. Все же, хочется знать, к чему готовиться, раз ваш разум для меня закрыт.
— Больной извращенец, — вырвалось у меня.
— Первое определение точно мимо, в этом мой личный целитель может дать гарантию. Со вторым сложнее… Все зависит от области, где это применять. Кстати, вкусные орешки. Хотите?
Он протянул мне пакет, а когда я отшатнулась, в одну секунду оказался на ногах, вплотную ко мне. Огонь во взгляде невольно заставил насторожиться, жаркое дыхание отозвалось мурашками по телу, а тьма, взметнувшаяся за плечами, обволокла нас обоих, принеся с собой что-то неведомое мне ранее. Она чуть ли не вдавила меня в Аркена, заставив ощутить крепость тела и какой-то совершенно невероятный запах.
Нервный выдох, красные искры в глазах Рида и его довольная улыбка, искривившая линию губ. Мои пальцы сжались в кулак, ногти впились в кожу, причиняя легкую боль, а осознание того факта, что я всего лишь развлечение для скучающего начальника тюряги, свело с ума и прокатилось живым пламенем по натянутым нервам, сжигая ошметки контроля над собой. Вскинув руки, я уперлась ими в грудь Аркена, но оттолкнуть его не вышло. Ленты тьмы взвились в воздух, обвились вокруг запястий и развели руки в стороны, отчего я буквально упала на Рида. Правда, побыть распятой морской звездой мне не дали. Тьма, неожиданно мягкая и нежная, завела руки мне за спину, но от этого стало только хуже, ведь отныне я вынуждена была прижиматься к адскому селезню грудью. Точнее тереться о него, пытаясь принять нормальное вертикальное положение, в то время как ноги подгибались и дрожали. Это нервировало, злило, возбуждало и бесило. Причем непонятно, какое чувство было сильнее.
