Джоан едва ли понимала, почему она не окликнула их, не подошла ближе.
Может быть, ее мучила совесть за нелепые подозрения по поводу Мирны Рэндольф?
Так или иначе, она с ними не заговорила, а тихо отошла за деревья и отправилась домой. Об этом случае она не любила вспоминать и, конечно, никогда не говорила о нем Родни. Он мог бы решить, что она его подозревает.
Родни спускается с платформы вокзала Виктория…
О боже, разумеется, она не собирается начинать все это сначала.
Что это ей взбрело в голову? Чтобы Родни (который всегда был ей верен) радовался разлуке с ней?
Как будто о чем-то можно судить по походке человека?
Она просто выкинет весь этот вздор из головы.
Она не станет больше думать о Родни, чтобы не воображать всякие глупости.
До сих пор больные фантазии были не по ее части.
Это, должно быть, солнце.
Время от полудня до вечера тянулось бесконечно долго.
Джоан не хотелось выходить опять на солнце, пока оно не опустится совсем низко, поэтому она сидела в гостинице.
Примерно через полчаса ей стало просто невыносимо сидеть в кресле. Она пошла в спальню и начала распаковывать вещи. Чемоданы, сказала она себе, сложены неаккуратно. Это могло дать хорошее занятие.
Когда Джоан закончила, было пять часов. Теперь выходить неопасно. В комнате так душно. Если бы что-нибудь почитать…
Или хотя бы кроссворд! – в отчаянии думала Джоан.
Выйдя из гостиницы, она с отвращением посмотрела на консервные банки, кур и проволоку. Какое ужасное место. Просто ужасное!
Для разнообразия она пошла вдоль железной дороги и турецкой границы. Это давало ощущение приятной новизны. Но через четверть часа оно исчезло. Железнодорожные рельсы, проходившие в четверти мили справа от Джоан, не вносили никакого разнообразия.
Ничего, кроме тишины – тишины и солнечного света.
Джоан пришло в голову, что можно почитать стихи. Девочкой она очень хорошо декламировала. Интересно, что она помнит через столько лет? Было время, когда она знала много стихов наизусть.
Мир добрых чувств на нас нисходит свыше,
Как благодатный теплый летний дождь.
Как дальше? Глупо. Она не помнила.
Ты не страшись ни солнечного зноя…
(По крайней мере, начало успокаивающее! А как дальше?)
Ни дико завывающей зимы.
Окончен путь земной, пришла пора покоя —
Нет ни душевных мук, ни жизни кутерьмы,
А золотое детство, радости и страх
Сгорели, обратившись в прах.
Нет, в целом не слишком весело. А если вспомнить что-нибудь из шекспировских сонетов? Раньше она их знала. Соединенье двух сердец и тот, о котором ее спрашивал Родни.
