— Ну, что же, если сделали глупость и взяли власть, — несколько иронически сказал Лев Борисович Каменев, — то надо составлять министерство.
— У кого хороший почерк? — Ленин настроился на деловой лад.
— Владимир Павлович Милютин − лучший из нас писарь.
Будущему наркому земледелия советской России очистили место за столом. Он вооружился карандашом и бумагой.
— Так как назовем наше правительство? — задал кто-то первый вопрос. — Министры-то хоть останутся?
Ленин рассуждал вслух:
— Только не министры! Гнусное, истрепанное название.
— Можно было бы комиссарами назвать, — предложил Лев Троцкий. — Но только теперь слишком много развелось комиссаров. Может быть, верховные комиссары? Нет, «верховные» звучит плохо. Нельзя ли «народные»? Народные комиссары.
— Что же, это, пожалуй, подойдет, — одобрил Ленин. — А правительство в целом?
— Правительство назвать Советом народных комиссаров, — предложил Каменев.
— Это превосходно! — образовался Ленин. — Ужасно пахнет революцией. Принято. Начнем с председателя.
Он увидел перед собой множество глаз. Одни смотрели на него с любопытством, другие — с волнением. Почему-то обратил внимание на сидевшего с края Сталина. Тот не сводил с него глаз, словно чего-то ожидая.
Ленин предложил:
— На пост председателя — Троцкого.
Сталин на минуту прикрыл глаза.
Лев Давидович запротестовал:
— Это неожиданно и неуместно.
Ленин настаивал на своем:
— Отчего же? Вы стояли во главе Петроградского Совета, который взял власть.
Троцкий не согласился:
— Этот пост должны занять вы как лидер победившей партии.
Владимир Ильич не стал возражать. Занесли в протокол. Ленин снова обратился к Льву Давидовичу:
— Тогда − вы нарком по внутренним делам, будете давить буржуазию и дворянство. Борьба с контрреволюцией важнее всего.
Троцкий отверг и это предложение. Объяснил откровенно:
− Будет гораздо лучше, если в первом революционном советском правительстве не будет ни одного еврея.
Ленин презирал антисемитов, поэтому он вспылил:
— Ерунда. Все это пустяки. У нас великая международная революция, какое значение могут иметь такие пустяки?
— Революция-то великая, — ответил Троцкий, — но и дураков осталось еще не мало.
— Да разве ж мы по дуракам равняемся?
— Равняться не равняемся, а маленькую скидку на глупость иной раз приходится делать: к чему нам на первых же порах лишнее осложнение? Я бы охотнее всего продолжил занятия журналистикой.
Тут уже против высказался секретарь ЦК партии Яков Свердлов:
— Это мы поручим Бухарину.
