– Видишь ли, любезный, – сказал он со снисходительной улыбкой, – все было бы так, как ты нам тут представил, если бы не одно «но». Я граф Ицштед – родной брат короля Скулнскорха.
При этих словах он раскрыл ворот куртки и показал опешившему ростовщику свою графскую цепь, одновременно продемонстрировав перстень Ицштедов, надетый на указательный палец правой руки.
– А теперь, будь любезен, предложи нормальную цену, ибо я знаю, сколько стоило это колье мне, когда я покупал его для своей леди-жены, – поклон в сторону Альв и ее довольная улыбка в ответ.
Альв ужасно нравилось, когда Яков называл ее своей леди-женой. Она же звала его то Йепом, то Арботом, а то и вовсе Ицштедом, но называть Яковом перестала.
Итак, Яков открыл карты, и колесо завертелось. Вызвали управляющего, который с ходу оценил ситуацию и тут же предложил графу и графине перейти в его кабинет, где им подали вино и сладости – засахаренный миндаль и марципаны, – и вызвал оценщика. Ювелир прибыл где-то через полчаса, в течение которых Якова и Альв обхаживали как дорогих гостей, и, посмотрев на колье, пришел в крайне возбужденное состояние. Детальное же изучение камней и работы произвело на него еще больший эффект, хотя, казалось бы, куда больше!
– Прошу прощения, граф, – низко поклонился управляющий ломбардом, выслушав доклад оценщика, – вы зря не сказали мне сразу, что это творение великого Бенвенуто Челлини! Мы бы сэкономили массу вашего времени, ваша светлость.
– Вы поверили бы мне на слово? – усмехнулся Яков, сделав медленный глоток из кубка с вином.
– Ну разумеется! – Управляющий был сама искренность, и Яков счел за лучшее не развивать эту тему. Жаль потерянного времени. В этом он был со своим служащим полностью согласен.
– Сколько? – спросил он.
– Двадцать тысяч золотых флоринов.
О такой сумме, как, впрочем, и о том, что Альв носит драгоценности, изготовленные самим мастером Челлини, Яков даже не помышлял, но собеседникам этого, разумеется, не показал. Не дрогнула и Альв.
– Тридцать, – сказал Яков, прикинув в уме возможные колебания в цене.
– Двадцать одна тысяча…
Торг продолжался еще около получаса и закончился на сумме в двадцать шесть тысяч золотых флоринов[42].
«Я настолько богата?» – Мысль о том, что она носила колье, сделанное великим ювелиром, не оставляла Альв уже пятый час кряду.
Даже цена драгоценности – а ведь двадцать шесть тысяч золотом наверняка «не совсем точно» отражают истинную цену колье, – так вот, даже эта сумма не произвела на нее такого сильного впечатления, как известие о том, кто сотворил этот шедевр. Потому что в этом случае возникал один весьма важный, чтоб не сказать больше, вопрос: кем является эта напрочь забытая Альв Ринхольф, что может позволить себе все эти драгоценности, включая «волшебные» кольца – «жало» и «ключ» – и произведения ювелирного искусства, наподобие только что проданного колье? И почему Альв так хотела с ним расстаться? С боевыми спицами из секура – нет, а с колье – да.
