Но я послушалась его. И больше не напоминала о ней, как не было ее вовсе.
Мы все реже встречались вчетвером, и Семен и Ростик словно нарочно оставляли нас вдвоем с Витькой.
Мы часто говорили о будущем. Мы наперед расписали нашу жизнь. И оба считали, что будем счастливы. Мы очень хотели быть счастливыми.
Витька говорил:
— Перво-наперво — никогда не ссориться!
Я соглашалась с ним:
— Никогда, что бы ни было!
— И во всем уступать друг другу…
— А кто раньше? — допытывалась я. — Кто раньше уступит — ты или я?
Он отвечал благородно:
— Пусть я…
Свадьбу мы решили сыграть первого июля, когда я уже сдам все экзамены и окончу школу.
Витька скопил пятьсот рублей, и триста рублей обещал дать его отец, и мои родители грозились подарить нам целую тысячу, как они говорили, на обзаведение. И мы собирались сразу же после первого июля махнуть куда-нибудь в тихое, очень тихое место, на Оку или на Волгу, и прожить там месяц вдвоем…
Иногда Витька брал карту, мы садились за стол и начинали выбирать что-либо самое глухое и безлюдное.
— Васильсурск, — говорил Витька. — Смотри, городок с ноготок, река и лес, наверно, как водится, и ни одного знакомого человека во всей окружности.
— А если в Алексин? — спрашивала я. — Тоже тихо, и Ока, и, говорят, леса кругом…
Мы выбирали, все никак не могли остановиться на чем-нибудь. А потом Витька решил:
— Возьмем билет куда угодно, куда будет, и вылезем на первой станции, на которой захочется вылезти.
Это было здорово придумано. Мне представлялось, как мы едем в вагоне, стоим у окна, ветер бьет в лицо, а мимо проносятся станции, перелески, дороги, и на телеграфных проводах сидят птицы, много птиц, и вот уже вечер, и темные деревья мелькают за окном, и звезды бегут за нашим вагоном, и вдруг мы решаем, выходим на какой-нибудь станции и идем по дороге, и нас никто не знает, и мы тоже никого не знаем, мы просто идем куда глаза глядят, вдвоем, друг с другом…
…Витька смотрел на меня, не спуская глаз.
— Ты меня будешь ждать? — повторил он.
— Буду, — сказала я.
— И пиши мне каждый день.
— Хорошо.
— Дай мне с собой твою карточку.
Я очень редко снималась. Я не любила сниматься, так как очень плохо получалась. И потому у меня не было ни одной подходящей фотографии.
— Жалко, — сказал Витька. — Но ничего, ты снимись и пришли мне туда. Ладно?
Мы остановились возле нашего двора.
Он взял мое лицо в ладони, потерся носом о мой нос.
— А теперь стой тихо, помолчи. Я хочу запомнить тебя…
Он долго, пристально смотрел на меня. И я смотрела на него, на его знакомое до последней черточки маленькое лицо с густыми бровями и толстым, немного вздернутым носом. Я тоже хотела запомнить все-все: большие очки, добрые губы, нижняя губа толще верхней, между зубами щербинка, почти незаметная…
