Она открыла толстую тетрадь, одну из дюжины, выданных ей вместе с книгами, взяла красивое магическое перо, подарок матушки, сделанный ею в тщетной надежде, что Айлин станет писать хоть немного красивее. И приготовилась записывать.
Магистр Роверстан прошел по проходу между столами, легко вскочил на высокий подиум и встал за кафедру. Айлин ожидала увидеть какие-нибудь записи, как у наставников, учивших их с Артуром дома, но магистр ими пренебрег. Он обвел аудиторию с притихшими адептами взглядом и заговорил…
Перед Айлин, как живые, вставали образы Великих магистров древности, Архимагов, создавших Орден таким, каким он пребывает и по сей день. Мудрые, могущественные, добродетельные и дальновидные, они вели Орден к процветанию, создав его устав и определив традиции, превратившие магов в силу, с которой должны считаться даже короли.
— Сто двадцать лет назад, при Великом магистре Дариусе Аранвене, — рассказывал Роверстан, и адепты едва дышали, завороженные его голосом, — Орден едва не претерпел первый раскол. Аранвен первым предложил принимать в Академию адептов не только дворянского происхождения, но и простолюдинов, если их искра достаточно сильна для обучения. Это была великодушная и, безусловно, гениальная мысль, но в то время она показалась слишком смелой. Совет Ордена пять лет обсуждал предложение Великого магистра Аранвена, но на последнем голосовании мнения глав магических гильдий разделились. Трое из них, магистр Корсон, магистр Кастельмаро и магистр Эддерли поддержали проект Аранвена. Но против них выступили четверо остальных, и поскольку сам Архимаг не мог принимать участия в голосовании за собственную идею, его предложение провалилось. Увы, это затормозило развитие Ордена и…
— Простите! — услышала Айлин чей-то писк и только тогда с ужасом поняла, что это она сама подняла руку. — М-м-милорд магистр?
— Да, адептка?
Роверстан нисколько не рассердился, что его прервали, он с благосклонной улыбкой посмотрел на Айлин, к которой обернулись все, сидящие впереди.
— Вы сказали, что трое проголосовали за предложение и четверо — против, — пояснила Айлин, сплетя пальцы на коленях под столом и стиснув их почти до боли. — Но это семеро, а в Ордене восемь гильдий. Кто-то не стал голосовать?
— Вовсе нет, — раздался за спиной Айлин, приближаясь от двери, еще один голос, тоже знакомый и бесконечно язвительный. — Просто магистр Роверстан еще не рассказал вам, что в те времена, о которых он повествует с таким красноречием, маги разума не были частью Ордена. Они тогда поклонялись Барготу, видите ли.
