* * *
— Есть кто дома? — заснуть Таньке не дали, возле палатки раздался стук палки о дерево. — Эй, хозяева!
— Иди на хуй, путник, я спать хочу, — пролепетала в ответ сквозь дрему. Танечка была очень вежливой девочкой и мысленно пожурила себя за грубость. Совсем немножко.
— Это кто там такой резкий? Вылезай, давай. Дело есть, — примирительным тоном заговорил голос.
«Лют, это кто?»
«Мужик. В сапогах и длинном плаще. Съесть его?»
«Плащ? Зачем?»
«Мужика! Просыпайся, он к велику присматривается.»
Танька не хотела вылезать из нагретого ложа, перспектива одевания в темноте ее не прельщала, а выходить к комарам беззащитной — перебьются.
Она руками изнутри подобрала лишнюю длину теплого мешка и, передвигаясь на попе, гусеницей подползла к откинутому на ночь пологу: очень уж любила свежий аромат леса.
— Ну? Чего не спится? Не зли меня только, — заставила себя немного приоткрыть глаза.
— Ты кто? — приближаясь к палатке, голос стал удивленным.
— Еще один глупый вопрос и я тебя убью. Для профилактики, — она широко зевнула и рассмотрела, наконец, обладателя голоса: одежда для ночных похождений — вполне подходящая, палка в руке — целый посох — как раз для прогулки. Лицо во тьме никак не проглядывалось, а напрягаться по пустякам Танька посчитала лишним.
— Взрослые где? — оплошал голос.
— Все, лимит исчерпан, — расстегнув нагретое убежище, Танька стала не спеша выбираться наружу.
— Лимит чего? Что ты несешь?! Ты кто?
— Лимит моего терпения, — поясняла не спеша. Ее обнаженное тело оказалось блестящим вовсе не от заезженного «света луны» или «мерцания звезд». Таньке очень захотелось легкого серебристого свечения своей кожи, и она его получила.
При этом совершенно неромантично, стоя на четвереньках, все еще сонно шарила руками в палатке в поисках ножа гуркхов. И тут же превратилась в комок разъяренного гнева, едва коснулась его рукояти.
В мгновение острый друг своим крылом обнял сбоку шею незнакомца, наклонив непонятливую голову поближе к внезапно возникшей из палатки Таньке.
— Я же честно попросила идти своей дорогой… — прошипела злость в голосе девочки.
— Ты меня на хуй послала, — слегка дрожа, сглотнул извинения визитер.
— А это и есть твой путь, самурай, — и продекламировала, —
Наточи для боя ржавый меч,
Ума дзируси
[12] прикроет глупую голову.
Смятенный дух не познает доблести.
Ты нахрена меня разбудил? — проникновенно поинтересовалась валькирия[13]?
Танька резко оттолкнула мужичка и прошлась по полянке перед палаткой взад-вперед, через глубокое дыхание выпуская агрессию в темноту. Под босыми ногами хрустели веточки, нож резал ночной воздух на выдохе, а волосы при резких поворотах метались, словно бешеные мангусты. Такой Танька себя еще не видела.
