— Я категорически протестую…
— Ладно, ладно. Еще не один разговор будет. Тогда и напротестуетесь. И адвоката пригласите. А пока зачем? Может, и так выйдет по вашему. Мы ведь не за статистикой гонимся (хоть и за ней, конечно), нам нужно преступника обнаружить и изловить. Чтобы понес неотвратимое наказание… Протокол подпишите… С ваших слов записано. Виновным себя не признает. Сейчас я дежурного вызову, он вас определит на место.
И Картошкина увели.
Но и это еще не все. Валабуев потер подбородок (была у него такая привычка для размышлений), достал телефонную книжку и набрал номер. — Слушай, Иван Силыч, — чувствовались, знакомы эти люди давно и дружески, — мне нужно таджика одного у тебя пристроить. Дворником, а то кем же. Хороший парень, глазастый. А мне дай русского. Условия мы создадим. Им что, не все равно, где тротуар мести. Только срочно. Сегодня на сегодня.
— Ловко это вы, Сергей Сидорович. — Напомнил о себе Шварц.
— Не хочет милицию уважать, значит, будем учить…
На следующий день следы добродушия с лица Балабуева бесследно испарились, как последние капли дождя с разогретого солнцем камня. И смотрел следователь на Картошкина по настоящему строго. Не скрывая. В углу невеселого кабинета, чтобы не мешать разговору, заложив ногу за ногу, сидел Шварц.
Но Балабуеву помешать никто не мог. Не тот это был человек. — Что же вы, гражданин Картошкин, вводите следствие в заблуждение. Говорили о каком-то Рустаме. Дворнике. Который якобы вызвал вас из дома.
— И сейчас могу повторить. — С вызовом отвечал одуревший от бессонной ночи Картошкин.
— Ясно, можете. Только нет никакого Рустама. Таджиков много, но живут они по другим адресам. В горах и оазисах. А по известному адресу никакого таджика Рустама нет.
— Да как же. Да я же сам… — Протестовал Картошкин.
— Вот официальная справка из жилуправы. Участок, где нашли тело Кульбитина, обслуживает Силаев Николай Иванович. Никакой он не таджик. У него даже тюбетейки нет. Русский. Мы его, конечно, вызовем и показания возьмем, вас он, нужно полагать, не знает. А теперь вопрос: как и с какой целью вы оказались на месте убийства гражданина Кульбитина? Советую говорить правду. Вам зачтется. А не рассказывать нам про какую-то собачку.
— Причем здесь собачка. — Вскричал в отчаянии Картошкин, ощущая, как земля уходит из-под ног.
— Вот и я говорю. Причем здесь собачка. Вы правду собираетесь говорить? Или нет? Последний шанс у вас — чистосердечное признание. Сразу легче станет.
