Все это время Балабуев кружил вокруг несчастного Картошкина, заходя то сбоку, то со спины, и даже наклонялся, вкладывая слова прямо в ухо.
— Послушайте, я правду говорю. Вызвал меня дворник Рустам…
— Про дворника я уже слышал…
— И еще раз повторю…
— Только не мне, а присяжным. И про Рустама, и про собачку… А прокурор изложит факты. Что оказались вы на месте преступления как раз во время убийства по непонятной для любого нормального человека причине. Кроме того, вы еще и на поминках Кульбитина отметились. А это как? Это и на Сицилии не видано, чтобы киллеры на поминки своих жертв являлись… Может ты слышал, Леонид Германович?
Шварц подтвердил, что не слышал.
— Хоть бы вдовьих слез постыдились. — Обличал Балабуев. — Деталь для вашего облика… Интересовались древней историей, предметом исследований этого Кульбитина. Значит, знакомы были.
— Не был…
— Были, были, от того и поминки. Или просто проголодались и перекусить зашли? Дверь была открыта… Кто поверит? А вы им — присяжным расскажете про Рустама, и про собачку. Сколько это по статье за умышленное? — Обратился Балабуев к молчаливому Шварцу.
— Двенадцать лет, как минимум. Если без отягчающих.
— Пусть, без отягчающих. Мы — люди дюбрые. Зовите адвоката. Хоть сейчас. Может, он что надумает. А я вам по доброму подскажу, явку с повинной. Встретились, разругались, ну, а дальше… С кем не бывает… Может, вы и не хотели. Он первый начал. Так, ведь? Не хотели? А за это…
— Пятеркой может отделаться. — Подсказал Шварц. — Если по умному…
— Видите. Тут вам адвокат и пригодится. Характеристика с места работы. Вы ведь не привлекались? Мама больная…
— Почему больная? — Сквозь горе удивился Картошкин.
— Значит, здоровая. Еще лучше. Для нее. Для вас — хуже. У нас жалеть любят. А так на суд придет. Сядет, ручки на коленках сложит… слезы… сыночек… платочек… В брюках, говорят, нельзя… адвокат подскажет, как одеться… и все такое… Присяжные сами живые люди… Подписывайте, пока не поздно.
— Не подпишу. — Собрал силы Картошкин. — Делайте, что хотите, не подпишу. Не убивал.
— Ну, что ж. Вам не надо, а нам тем более. Так и запишем. С материалами следствия ознакомлен. Вины своей не признает. Следствие закончено, дело передается в суд. — И Валабуев стал заполнять бумаги. Чувствовал он себя хорошо (не то, что несчастный Картошкин), и даже голову склонил на бок от усердия.
— Ну, допустим, Картошкин. — Вступил молчаливый Шварц. — Вот вы — репортер криминальной хроники. Вроде бы, должны понимать. Как вы сами объясняете… если не вы, то кто? Ведь ясно, есть у вас интерес к этой истории. Из-за которой вы сейчас на нары собрались.
