Как это часто бывает в Лондоне, вдруг всякое движение остановилось. Никто не ехал по улице, никто не шел мимо. В этой тишине с ветки платана в конце улицы оторвался листок и медленно спланировал на землю. Этот лист словно давал нам знак присмотреться к окружающему миру, на который мы мало обращаем внимания. Он, казалось, указывал на реку, что невидимо текла мимо нас, сворачивала за угол, подхватывала людей и несла их дальше по улице, как ручей в Оксбридже, что унес студента в лодке и сухие листья. Теперь же она подхватила и понесла на другую сторону улицы девушку в лакированных ботинках, юношу в коричневом пальто и такси; поток принес всех троих мне под окно, где такси остановилось, и юноша с девушкой тоже остановились и забрались в такси, и оно ускользнуло прочь, словно повинуясь тому же невидимому течению.
Зрелище это было мне привычно; странно было, что мое воображение наделило его неким ритмом, и что, глядя на двух человек, уезжающих в такси, я каким-то образом почувствовала толику их довольства жизнью. Глядя, как автомобиль скрывается за углом, я поняла, что эти двое словно бы помогли расслабиться моему напряженному мозгу. Все же непросто два дня подряд думать о двух полах, как об отдельных явлениях. Это нарушает гармонию сознания. Теперь в этом усилии более не было нужды, и от зрелища пары в такси гармония восстановилась. Удивительная штука – мозг, подумала я, отходя от окна: мы почти ничего о нем не знаем и в то же время полностью от него зависим. Почему же мне кажется, что сознание так же устает от споров и разногласий, как тело – от физической нагрузки? И что это такое – целостность мысли? Разум не может пребывать в едином состоянии, ведь он способен концентрироваться на тысяче разных вещей. Мы можем отделить себя от прохожих и мыслить себя отдельным существом, взирающим на них сверху вниз. Или же думать в унисон с окружающими, если, например, мы стоим посреди толпы и вместе со всеми ждем какого-нибудь объявления. А если вы – женщина, то вам наверняка знакомо внезапное раздвоение сознания, которое происходит, когда вы шагаете по, например, Уайтхоллу, а значит – пребываете в самом сердце цивилизации и при этом как бы находитесь вне ее, как скверна, инородное тело.
Разумеется, сознание то и дело перефокусируется и воспринимает окружающий мир с разных перспектив. Но в некоторых из произвольных внутренних состояний нам некомфортно. Чтобы удерживать себя в них, надо что-то в себе подавлять, а для этого требуются силы. Возможно, это такой же случай. Когда я увидела, как пара встречается на углу и садится в такси, мой ум словно бы слился воедино после того, как его разделили. Самая очевидная тому причина: сама природа обоих полов подразумевает их сотрудничество. Нами движет могучая, пусть и не вполне рациональная уверенность в том, что величайшее удовлетворение, максимальное счастье возможны только в союзе мужчины и женщины. Но, наблюдая за тем, как двое садятся в такси, и за своей радостью от этого зрелища, я задумалась: а вдруг в нашем сознании тоже существуют два пола, и чтобы достичь радости и гармонии, им надо соединиться? Я неумело набросала план души, в которой было две силы, мужская и женская, и в мужском мозгу громче звучал мужской голос, а в женском – женский. Естественное и комфортное состояние – это гармония и мирное сотрудничество двух начал. Женский голос должен звучать и в мужском мозгу тоже, равно как и женщина должна ощущать свое мужское начало. Возможно, именно это имел в виду Кольридж, говоря, что поистине великий ум – андрогинен. Сознание наиболее живо и работоспособно именно при слиянии этих двух начал. Возможно, чисто мужской или чисто женский разум вообще неспособны к творчеству. Но неплохо было бы справиться в какой-нибудь книге и увидеть, что же подразумевается под мужественно-женским или женственно-мужским.
