Мнение мистера Оскара Браунинга о женщинах
Тут я набрала воздуха в грудь и записала на полях: «Почему Сэмюэл Батлер говорит, что мудрые мужчины никогда не выскажут своего мнения о женщинах?» Кажется, мудрые мужчины ни о чем другом и не говорят. Откинувшись на спинку стула и глядя на обширный купол, я все так же чувствовала себя единственной, но теперь уже крайне недовольной мыслью. Жаль, что мудрые мужчины не сходятся в своих мнениях. Например, Александр Поуп пишет:
У большинства женщин вовсе нет характера.
Лабрюйер:
Женщины склонны к крайностям, они либо лучше, либо хуже мужчин[6].
Эти ученые мужи жили в одно время и прямо противоречили друг другу. Способны женщины к обучению или нет? Наполеон считал, что не способны, доктор Джонсон – наоборот[7]. А души у них есть? Некоторые дикари утверждают, что у женщин нет душ. Другие, напротив, утверждают, что женщины – наполовину божества, и поклоняются им[8]. Некоторые мудрецы утверждают, что женский мозг меньше мужского, тогда как другие настаивают, что женское сознание куда глубже. Гёте превозносил их, Муссолини – презирает. Все мужчины думали о женщинах по-разному. Невозможно было остановиться на одной точке зрения, решила я, с завистью поглядывая на соседа, который делал аккуратные выписки, помечая их литерами А, В и С, тогда как мой блокнот был испещрен противоречивыми каракулями. Тревожно, неприятно, унизительно. Истина ускользнула. Не осталось ни капли.
Нельзя же было вернуться домой и выдать информацию о женском волосяном покрове или возрасте созревания полинезиек (в девять или девяносто? Даже мой почерк не поддавался шифровке) за важный вклад в исследование женщин и литературы. Неловко, что после целого утра работы у меня нет более весомых результатов. А если мне не удалось нащупать истину о Женщине в прошлом, на что надеяться в будущем? К чему тратить время на этих ученых специалистов по женщине и ее влиянию на политику, детей, зарплаты, уровень смертности и так далее. Не стоит и открывать их труды.
Предаваясь этим горестным мыслям, я вяло чертила какие-то каракули – там, где мне следовало, по примеру соседа, записать выводы. Я рисовала человечка – это был Профессор фон Икс со своим масштабным трудом «Умственная, моральная и физическая неполноценность женщин». Он был нехорош собой: коренастый, с огромной челюстью, зато глазки – крохотные, лицо налито кровью. Судя по гримасе, он кипит от гнева и яростно тычет ручкой в бумагу, словно желая убить надоедливое насекомое, а убив, не удовлетворится: злоба и досада его неистощимы. Может, дело в жене? – задумалась я, глядя на рисунок. Может, она сбежала с кавалеристом – стройным, элегантным, в каракуле? Или прав был Фрейд и его в детстве высмеяла хорошенькая девчушка? Сложно представить, что этот профессор когда-то был милым ребенком. Как бы то ни было, на моем рисунке он был весьма разгневан и уродлив и совершенно погружен в труд об умственной, моральной и физической неполноценности женщин. Такие рисунки – это, конечно, бездельный способ завершить и без того непродуктивное утро. Однако иногда именно безделье и задумчивость помогают нам обнаружить сокрытую ранее истину. Простейшее психологическое (даже не психоаналитическое) упражнение открыло, что я нарисовала эту картинку потому, что рассердилась. Моим праздным карандашом двигал гнев. Но откуда он взялся? Интерес, замешательство, веселье, скука, сменявшие друг друга на протяжении утра, – все можно было отследить и поименовать. Неужели гнев таился между ними, подобно черной змее? Да, отвечал мне рисунок, именно так.
