Между тем тот достал из шкафа полиэтиленовый пакет, набитый машинописными листами.
— Не подскажете, что делать с наследством?
— Это что, все Андрюшино? — удивилась она.
— Угадали. — Он положил пакет на стол перед Светой. — Часть обнаружили в комнате, где он жил, а часть вернул его приятель. Причем спешно. Испугался чего-то. Кулибин дал ему рукопись книги, потому что тот обещал ее продать знакомому издателю. Но все это блеф. Приятель признался, что тогда крепко выпил и что нет у него никакого знакомого издателя, иначе сам бы издавался со страшной силой, потому как гений! — Следователь сообщил это с самодовольной ухмылкой на лице, а потом опять кивнул на пакет с бумагами. — Так что мне делать с этим? Может, отвезете его матери? Когда она была здесь, я еще не мог ей отдать…
— Мать Андрея выкинет это на помойку.
— Вот как?
— Всю жизнь она считала сына ненормальным. В детстве у него даже был тайник, в котором он прятал от матери стихи. Та их частенько рвала.
Следователь дал ей минуту подумать. Светлана нервно постукивала ногтями по полировке стола.
— А пожалуй, я возьму их себе! — решила вдруг она.
— Правильно! — обрадовался следователь неожиданному избавлению. — Тем более многое здесь посвящено вам.
— Ай! — махнула она рукой и нехотя притянула пакет к себе.
— И еще вот. Книжку записную Кулибина тоже возьмите на память. — И он протянул старый, потрепанный блокнот, который когда-то мозолил ей глаза.
Странно, но в этот момент она почувствовала к нему нежность, как к старому врагу, некогда поверженному и навсегда забытому.
Несколько ночей подряд Светлана Васильевна читала и перечитывала стихи Андрея. «Он так и останется Андреем, — подумалось как-то ей, — а я чем дальше, тем все прочнее — Светлана Васильевна».
Он писал ей стихи с пятого класса. Именно в пятом классе она пришла в эту школу. Девочке льстило, что парень пишет ей стихи. Было чем похвастаться перед подругами. В старших классах это уже начало раздражать, тем более что стихи Андрея Светлане никогда не нравились — слишком вычурные. Стихов она вообще читала мало. Ей нравились Лермонтов, Тютчев, но не Кулибин.
«Надоели мне твои стихи!» — бросила она как-то ему уже в десятом классе, но не писать он не мог. Она этого никогда не понимала.
Кулибин тут же переключился на школьную рок-группу. Парням его тексты пришлись по вкусу.
Теперь же, перечитывая старые и не известные ей стихи, Светлана недоумевала. Стихи оказались очень доступными и вовсе не вычурными. «Просто я стала чуть умней, — догадалась она. — Да и в Литературном институте не дураки сидят — ведь приняли его! И рокеры в свое время на руках Кулибина носили, все звонили ему: мол, Андрюха, сваргань нам что-нибудь эдакое! И Андрюха старался. Сейчас никто и не вспомнит. Где они, эти рокеры? Кто торгует на рынке, а кто в охране у какого-нибудь жлоба!»
