Что было делать! Алексей Елисеевич отправил с товарищем по несчастью записку своим знакомым. В ней было сказано, что он отпустил проводника, блуждавшего с ним по тундре, и, что бы ни произошло, пусть с этого человека не взыскивают.
Утром они двинулись в разные стороны. Кулаковский шел мучительно долго. Закатилось солнце, настала ночь, а он все продолжал путь, понимая, что если заснет, то больше уже не встанет. И все шел и полз вперед вдоль подножья невысокой горной цепи. Ночь миновала… «Спотыкаюсь, падаю. Решил передохнуть, сел на камень. И вдруг… Может, это мираж?.. Глазам своим не верю. Едут верхом на оленях. Приблизились. Да, это были эвены-охотники!»[107]
5
Людмила Реасовна Кулаковская считает, что в ее деде была сильно развита якутская привычка не придавать значения экстремальным ситуациям в пути.
«Видимо, потому, — говорит она, — такой опытный путник, как Кулаковский, вообще счел зазорным заблудиться и, считая, что это только его проблемы, предпочел в своих докладных об этом не информировать».
Надо сказать, что поначалу и ближайшие сподвижники Кулаковского по руководству Верхоянским уездом спокойно отнеслись к дорожному происшествию и никакого осуждения по поводу «пропажи» Кулаковского не высказывали.
Это потом, когда была назначена комиссия подпоручика Н. П. Шерлаимова, бывшие сподвижники начали «топить» Алексея Елисеевича и комиссар низовья реки Лены М. Калугин обвинил Кулаковского в бездействии с самого начала его назначения, то есть с августа 1917 года, в уклонении от исполнения своих обязанностей, приказов и распоряжений областного Совета.
Говоря о развале работы, он писал, что «уполномоченный якутского губернского земства г. Кулаковский, который должен бы был устроить это дело, продолжает делать никому не нужные поездки по колымским и якутским округам, уклоняясь таким образом от своих обязанностей и возложив их на других».
Разгневавшись на Кулаковского, М. Калугин сваливает на него даже вину за наводнение, опустошившее Верхоянский уезд. Главной причиной прекращения рыбного промысла в селе Казачьем он называет не наводнение, а «переполох населения, произведенный в Усть-Янском улусе бежавшим от большевистского движения с Булуна комиссаром Кулаковским, который, прибыв в Казачье, не только не принял никаких мер к успокоению населения, но своим бегством и сообщениями о происходивших событиях в Якутске через других настолько перепутал население, что оно, побросав свои обычные работы, невода и сети, также вынуждено было бежать».
