Мелодии вечного сна | страница 12



По гороскопу Старуха — Петух, а он — Заяц, так что — неплохая компания, на это исключительно он и рассчитывал после десятка лет в «соловьях» и еще пятерочки — в «белых столбах» или на канатчиковой даче… он уже не помнил… где-то…

За чаем, и вправду, несвежим, разговорились. Почему — Соловьи? а потом — Леви? Ступор по вине супруги. Ругань, ругань, мат-канат… да вот и остановка, штопор, то есть. Думал, хана! Полечился немного. А там и вторая свадьба нагрянула.

Одному мужчине в России не прожить, обязательно найдется сердобольная да самоотверженная. Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят. Нашлась и на его долю. Ругать, обстирывать, мыть, ну и обмывать, конечно, выгуливать, драться, кусаться… Не выдержал. Сбежал. Снимал углы у старух. Между прочим, художник, и деньги водились, да все перевелись. И девки вешались, да так и обломились все. Это уже Старуха размышляла, задумчиво расставляя чашки по местам в серванте.

Последняя новость от Веньки — дворник убогий. А она-то думала, может, на работу устроит.


* * *

Старуха старательно пятилась задом, неумело орудуя тряпкой. Вахтер Венька с интересом наблюдал, как аппетитная попка в яркой цветастой юбке медленно, но верно, приближалась к его вахте. В прошлом — главный инженер-конструктор, Венька и на посту все что-то изобретал да конструировал, мысленно, правда.

Схемы, конструкции, инструкции… Мимо мелькали чьи-то лица, силуэты, анкеты, паспорта… Он смотрел на них мельком. Эта сторона человеческой жизни интересовала его меньше всего. Он зрел в корень, улавливал суть в сумятице и всевозможных спектаклях. Старуха причалила к его столу, на котором до рассвета горела белым пламенем писательская лампа.

Нет, он не писал — он читал, а лампа — так, для понту, и для свету. На вахте Венька перечел всю свою домашнюю библиотеку и взялся осваивать книжные лотки, благо под рукой, и справа, и слева от вахты, томились Кафка и Набоков, Битов и Пригов, Моэм и Пастернак, Камю и Сартр. Последним двум оказывал особый респект. За неприглядность и невыносимость. Со Старухой ходил на прогулки в близлежащий парк.

Старуха бесилась — маленький и хромой, а шагал так, что она, высокая и прямоходящая, едва поспевала. А в постели пугалась — уж больно большой… не по зубам… не по каким вообще… параметрам… Да и вообще — скандал за скандалом.

— Ну, у тебя и гордыня! — Венька, наконец-то, схватил Старухину суть, чем был весьма доволен. Так и есть. Старухой правит гордыня. Гордыня… Гордая дыня… Ха-ха… Труха…