– Вы поможете освободить отца?
Медведь молчит. В его безжизненных глазах из пластмассы отражается свет лампы-ночника. Я упрямо повторяю:
– Вы поможете освободить отца?
Он складывает лапы на груди и отвечает с нарочитой медлительностью, от которой попахивает лицемерием:
– Я знаю, кто может помочь. Но ты сам должен связаться с ними.
– С кем?
– Это группа высокопоставленных ученых, с которыми я должен был встретиться послезавтра на конгрессе в Зюйдвиле. Если ты передашь им данные об Аннигиляционном экране, которые я тебе сообщу, и убедишь их создать протонную пушку для его уничтожения, то я расскажу тебе, как заставить их помочь твоему отцу. А теперь давай-ка, спрысни меня духами!
Я беру медведя и иду в ванную, где выпускаю на него струю из дезодоранта.
– Хватит! – ревет он.
Давясь кашлем, он кричит о молекулах консерванта парабена, которые действуют на него как ракетная бомбардировка. Лучше уж вонять помойкой.
– Но пока мы тут, сделай мне руки.
– Это как?
– Вырежи пальцы в этих бесполезных лапах. Тогда я буду хотя бы частично самостоятелен, и не придется надоедать тебе каждый раз, когда я захочу что-нибудь сделать.
Чувствуя, как ко мне возвращается оптимизм, я беру маникюрные ножницы и начинаю кромсать плюшевые культи.
– Вам не больно?
– Мертвецы, мой мальчик, испытывают только моральные страдания. А то, что ты сейчас делаешь, чертовски облегчит мне жизнь.
Я вспоминаю Бренду Логан. Интересно, как бы она отреагировала, если бы, убив Пиктона, обнаружила, что он вселился в ее любимого плюшевого кенгуру? Учитывая ярость, с какой она колотит по боксерской груше, Бренда бы точно воспользовалась своим домашним призраком, чтобы свести счеты с Флегматиками, Маразматиками, Женатиками и Умниками. До сих пор я не имел ничего, кроме неприятностей, от моего вынужденного сосуществования с Пиктоном, но теперь всё изменится. Я не допущу, чтобы мой отец гнил из-за меня в тюрьме. Вот только чтобы выполнить требование медведя, нужна помощь кого-то из взрослых. Нужна союзница.
– Остановись! Это уже шестой!
– Ой, простите! – я поспешно отдергиваю ножницы, чуть не вырезав ему лишний палец.
– Брось думать об этой девице, она отвлекает от дела.
– Какая еще девица? – бурчу я враждебно, чтобы скрыть смущение.
– Блондинка напротив.
– Но один я ничего не смогу сделать! Если я полный ноль в антиматерии, как, по-вашему, я буду объяснять это другим? А Бренда – врач и разбирается в науке! Если она поговорит с учеными, ее воспримут всерьез. Вы скажете мне, я – ей, а она повторит вашим коллегам. Ей-то они поверят. Вдобавок она красивая.
