– Что такое, кузен? – Майкл вытер лицо полотенцем, на котором остались черные полосы; его помощники разгружали стеллажи возле южной стены, и за самыми старыми бочками за годы накопились грязь и паутина.
– Ты ведь не затащил маленькую монашку в свою постель, Майкл? – спросил Джаред, подняв седые брови.
– Что-что?
– Я только что получил весточку от матери-настоятельницы монастыря Ангелов. Она сообщила, что сестра Грегори, вероятно, была похищена из коровника, и спрашивает, не имеешь ли ты к этому какое-то отношение.
Майкл смотрел на кузена, не веря своим ушам.
– Похищена? – с глупым видом повторил он. – Кому надо похищать монахиню? И зачем?
– Ты меня спрашиваешь? – Джаред принес сюртук Майкла и теперь отдал ему. – Пожалуй, тебе надо отправиться в монастырь и там все выяснить.
– Простите меня, преподобная мать, – осторожно проговорил Майкл. Мать Хильдегарда, сморщенная словно зимнее яблоко, выглядела совсем древней; казалось, что она могла покатиться по полу от одного неосторожного дуновения. – Как вы думаете… возможно ли, чтобы сестра Дж… сестра Грегори могла бы… уйти по своей воле?
Старая монахиня направила на него взгляд, мгновенно изменивший его мнение о состоянии ее здоровья.
– Так бывает, – сухо ответила она. – Однако, – она подняла кверху сухой как палочка палец. – Во-первых, в коровнике были видны следы нешуточной борьбы. Полное ведро молока было не просто опрокинуто, но явно брошено в кого-то, кормушка перевернута, дверь оставлена открытой, и две коровы убежали в огород на грядки. – Второй палец. – Во-вторых, если бы сестра Грегори сомневалась в своем призвании, она была вольна покинуть монастырь, поговорив со мной, и она знала это.
Еще один палец, и черные глаза старой монахини впились в его глаза.
– И в-третьих, если бы она почувствовала необходимость внезапно уйти, не предупредив нас, куда бы она пошла? К вам, месье Мюррей. Она больше никого не знает в Париже, не так ли?
– Я… ну, нет, вы правы. – Он нервничал, почти заикался, смятение и нараставшая тревога за Джоан мешали ему думать.
– Но вы ведь не видели ее, после того как принесли потир и дискос – я с огромной благодарностью выражаю свою признательность вам и вашему кузену, месье, – то есть со вчерашнего
дня?
– Нет, не видел. – Он тряхнул головой, пытаясь привести в порядок свои мысли. – Нет, преподобная мать.
Мать Хильдегарда кивнула. Ее плотно сжатые губы были почти невидимыми среди морщин на ее лице.
– Она говорила вам что-то необычное? Что-либо, что могло бы помочь в ее поисках?
