– Ну, так нельзя это оставлять, правда? – пробормотала Джоан по-английски. – N’inquiétez-vous pas,[44] – добавила она по-французски, надеясь, что хотя бы грамматика правильная. – Дайте, я займусь этим.
– Лучше вы, чем я, – сказала сестра Анна-Жозеф, перекрестившись, и исчезла, боясь, что сестра Джоан может передумать.
Неделя работы в коровнике должна была стать для нее наказанием за легкомысленное поведение на рынке, но Джоан лишь обрадовалась. Ничто так не укрепляло ей нервы, как общение с коровами.
Конечно, монастырские коровы были не такими, как рыжие, мохнатые, добрые буренки с Шотландского нагорья, но если разобраться, то корова есть корова, и даже эта французская негодяйка не откажется от угощения. Мирабо не проблема для Джоан Маккимми, которая много лет гоняла коров на пастбище и кормила их в хлеву сладким сеном и остатками от ужина.
Она задумчиво обошла Мирабо, глядя на постоянно жующие челюсти и длинную зеленовато-черную слюну, свисавшую с обвислых розовых губ. Кивнула, вышла из коровника и прошлась по аллее, срывая все, что могла найти. Мирабо, получив в подарок букет свежей травы, крошечные маргаритки и – деликатес из всех деликатесов – свежий щавель, выпучила глаза, открыла массивные челюсти и с наслаждением вдохнула сладкий запах. Беспокойный хвост перестал хлестать по бокам, и, не считая работающих челюстей, массивное создание превратилось в неподвижный камень.
Джоан удовлетворенно вздохнула, села и, прижавшись лбом к огромному боку коровы, взялась за дело. Ее мозг, освободившись, стал обдумывать тревоги этого дня.
Поговорил ли Майкл со своим другом Пепеном? Если да, передал ли он ему то, что сказала она, или просто спросил, знает ли он графа Сен-Жермена? Ведь если «скажи ему, чтобы он не делал этого» относилось к одной и той же вещи, тогда ясно, что эти два человека были знакомы друг с другом.
Она оторвалась от своих размышлений, когда Мирабо снова взмахнула хвостом. Джоан поскорее выдоила остатки молока из вымени и, схватив ведро, торопливо встала. И тут увидела, почему занервничала корова.
В дверях хлева стоял мужчина в голубино-сером сюртуке и глядел на нее. Тогда, на рынке, она не заметила, что у него было красивое, смуглое лицо, хотя взгляд был скорее суровый, а форма подбородка говорила о том, что этот человек не терпит возражений. Впрочем, он приятно улыбнулся ей и отвесил поклон:
– Мадемуазель, я прошу вас пойти со мной.
Майкл работал на винном складе, раздевшись до рубашки, и все равно потел в душном, насыщенном винными парами помещении, когда появился встревоженный Джаред.
