Мы с Чешуйчиком перепрыгнули через кучу-малу – хвосты, оскаленные пасти и бронированные тела – и ринулись дальше в полутемный проход. Причем мой кайер прыгнул так высоко, что я чуть было не врезалась головой в балку, поддерживающую сводчатый потолок на выезде из пещеры. Затем не позволила ему вцепиться в загривок травоядному, оказавшемуся у нас на пути. Вместо этого Честер ударом в бок откинул того к стене, показав полную острейших зубов пасть, после чего мы устремились к первому повороту.
В спину мне полетели проклятия – вельд все же впечатался в стену, а его замешкавшийся наездник, кажется, повредил себе ногу, оставшуюся в стремени.
Но мы уже бежали дальше – Чешуйчик вырвался со старта пятым.
Вперед, быстрее, быстрее!..
Я оглянулась, лишь когда мы миновали второй факел в покрытой трещинами каменной стене. За нами несся Гроер, его по пятам преследовали двое. Зато из тех, кто был впереди, быстрее всех оказался наездник на имгольде – тот самый, кого я посчитала серьезным претендентом на победу. За ним следовали еще двое – на морнийце и астарском золотом, – которых как раз пытался обойти бугай на тяжелоноге, пожелавший моих нежностей.
Но обогнать ему удалось лишь одного, и он вошел в первый поворот уже третьим.
– Вперед, Честер! – крикнула я. – Мы можем их догнать!
Я нисколько в этом не сомневалась, потому что мой Чешуйчик был молод и полон сил, совсем недавно привезенный с Восточных пустошей, где бегал на свободе, а веса во мне совсем мало…
И вот тогда он побежал.
Так быстро, как я не ожидала. И так ловко, словно родился в этих самых тоннелях, извивающихся, словно корчившаяся в агонии гусеница. Догнал астарского золотого, рявкнув на того так, что тот дернулся и, несмотря на окрик своего наездника, свернул в неправильный тоннель.
Затем добежал до бугая. У нас было преимущество в скорости, но здоровяк не захотел с нами соревноваться, решив попросту вывести из гонки. Дернул своего кайера, чуть ли не в полтора раза массивнее Чешуйчика, и, когда мы с ним поравнялись, попытался впечатать нас в стену.
– Прыгай! Сейчас! – крикнула я, резко натягивая поводья, потому что впереди показались старые балки горняцких перекрытий.
И мой кайер прыгнул, а затем продемонстрировал еще и чудеса ловкости, на лету увернувшись от прогнивших деревянных брусьев, в которые я едва не впечаталась головой.
Зато бугай не увернулся. Его тяжелоног на полном ходу врезался в стену и, царапая ее боком и ломая перекрытия, которые стали падать им на головы, побежал дальше. Далеко ли, я не знала и уже не смотрела.
