— Нет, — мельком взглянув на лицо Богородицы, сказал Лакоста. — Деревяшка не может плакать. Человек может плакать, глядя на деревяшку.
— Плачет, плачет! — подал голос Ментиков. — Не слушай, мин херц, жидовскую ересь! Если Господь захочет, и железо заплачет.
— Да, но Господь не разменивается на такие шутки, — опасливо косясь на Меншикова, заметил Лакоста. — Зачем это Ему? У Него, что, других дел нету — только устраивать цирк в этом городишке?
— Значит, не плачет? — улыбаясь поощрительно, спросил Петр. — А что ж это у нее?
— Вода, — сказал Лакоста. — Воду налили. И дырочки должны быть. Можно, я посмотрю?
— Стой! — насупился Петр. — Я сам посмотрю.
Игольчатые дырочки были обнаружены наощупь. Царь осторожно потянулся к нимбу и, поворачивая, снял верхнюю часть головы. В голову, как в чашу, была налита вода, там плавали мелкие юркие рыбки.
— Теперь понятно, — водворяя нимб на место, удовлетворенно сказал Петр. — Рыбки плавают, создают волнение и гонят воду в дырки. Алексашка, выдай ксендзу три рубля: хорошо придумал!
Лакоста спустился, принял ребенка из Алексашкиных рук. Алексашка недовольно, показно вытер руки о штаны.
— Ну, а с тобой что делать, советник? — Петр как бы заново оглядывал и исследовал Лакосту. — Обратно к немцам тебя надо отправить с твоим планом, а?
— Верно, мин херц! — поддакнул Алексашка.
— Нам своих жидов хватает.
— Однажды в глубоком озере, — тихонько покачивая ребенка, сказал Лакоста, — нашли большой тяжелый сундук. Жители прибежали со всей округи, и князь приехал: клад нашли, золото! Оставалось только поднять сундук со дна. «Жиды тут есть? — спросил князь у толпы. — Этот сундук — наш, древний сундук, и что бы там ни оказалось, жидам из него ничего не полагается. Так что вы, жиды, отправляйтесь по домам, нечего вам тут делать!» Жиды и пошли, обсуждая по дороге изречение нашего мудреца «И это к лучшему». А гои разделись и стали нырять в ледяную воду, и многие утонули. Потом сундук все-таки вытащили, тяжелый большой сундук, и каждый хотел открыть его первым, и все вместе хотели быть первыми. И началась драка, и многих убили, и вдовы и сироты плакали на холме. Наконец, уже близко к ночи, сундук открыли — он был доверху набит булыжниками и песком. «Вот жиды проклятые! — сказал князь. — Им и здесь подвезло: в озере не тонули, в драке не резались, день не потеряли, домой первыми ушли!»… Я ухожу, русский государь, и по дороге буду размышлять над изречением нашего мудреца «И это к лучшему».
