– Не понимаю… – пробормотала Манон.
– Кто-то – один человек или несколько – попытался вскрыть урну с прахом. Но вы не беспокойтесь, после тщательного осмотра наши службы пришли к заключению, что попытка была безуспешной.
– Мы были бы вам весьма признательны за большее количество подробностей, – сказал Бартель. – Кто это сделал? Какие такие службы?
– Мы передали урну нашему специалисту по кремации. Он прибег к помощи увеличительного стекла. Восковая печать оказалась нарушена, но уцелела, из чего следует, что крышку не снимали. Имела место только попытка вскрытия урны.
– Просто!.. – повысил голос Бартель. – Кто посмел?
– В настоящий момент нам это неизвестно, но проводится тщательнейшее расследование, можете не сомневаться.
– Вы не считаете, что кто-то из ваших работников мог ее просто уронить? – с надеждой спросила Манон.
– Невозможно! – гневно отверг оскорбительное предположение директор.
– Значит, урну пытались вскрыть?
– Это тоже вряд ли, но даже если представить столь вопиющую некомпетентность, что невообразимо, то печать не сохранилась бы. У нас же, как я вам сказал…
– …печать пострадала, но осталась на месте, – закончила за него Манон.
– Где моя жена? – спросил Бартель.
– В качестве компенсации мы поместили ее урну в лучшем месте колумбария, рядом с моим кабинетом, в великолепной витрине в третьем ряду снизу, напротив окна, то есть с видом на парк. Это, конечно, гораздо дороже, но вся разница, само собой, за наш счет.
– Даю вам сутки на розыск мерзавцев, которые это сделали. Какой стыд! – возмутился Бартель.
– Не исключен несчастный случай, – возразила Манон. – Кому это нужно, для чего? Во-первых, это бессмысленно, а во‑вторых, мамин прах ни на минуту не оставался без надзора.
– У нас есть версия, – продолжил директор, не обращая внимания на слова Манон. – Один из наших садовников заметил человека, слонявшегося без дела поблизости.
– Что происходило после нашего ухода из мавзолея? – спросил Бартель.
– То, что всегда происходит после церемонии прощания. После ухода последнего гостя наш сотрудник явился за мадам Бартель, дабы препроводить ее к месту постоянного нахождения и запереть витрину. Тогда он и обнаружил непорядок.
– Кто из гостей последним покинул мавзолей?
Директор пожал плечами, так как не знал ответа. Манон не стала говорить, что последними были они с Тома́, тем более о том, как застала его рядом с урной своей матери. Человек, любезно заменивший органиста, так прочувственно исполнивший Дебюсси и «Глорию» Вивальди, рыцарственно охранявший ее весь день, ни за что такого не совершил бы… Хотя, возможно, его неуклюжесть проявлялась не только в разговоре, с него сталось бы нечаянно опрокинуть урну. Она представила, как он должен был перепугаться, и не удержалась от улыбки. Эта улыбка была замечена ее отцом и усугубила его волнение.
