– Странное у тебя представление о «странном», это да. Небанальное знакомство – согласен. Что было дальше?
– Счастлив отметить, что ты наконец проявил интерес к жизни отца.
– Мама тоже имеет к этому некоторое отношение?
– А как же! Прошло три года. Дело было двадцать первого марта, я точно помню – первый день весны. Я давно дал себе слово побывать на благотворительном коктейле, но все время откладывал. А тут совесть так заела, что я взял себя в руки и пошел. Дело было на последнем этаже театра на Елисейских Полях. Я стою, любуюсь видом, как вдруг появляется твоя мама в красном платье чуть выше колен, такая красавица, что дух вон, я так и впился в нее взглядом. Улыбнувшись мне, она смешалась с толпой. Поняла, что я ее не узнал. Не спрашивай откуда, женская интуиция – загадка посерьезнее сотворения мира. В свое оправдание скажу, что она совершенно не была похожа на заплаканную девушку, которую я возил в Трувиль. Наглядное доказательство того, что все течет, все изменяется. Добрый час мы играли в кошки-мышки: я приближался к столику, за которым она болтала с друзьями, она вставала, не подпустив меня, и переходила за стойку; я подходил к стойке, где она сидела, и она пересаживалась за столик. Вдруг я слышу у себя за спиной слова: «Вы понятия не имеете, кто я, правда?» Вообрази, ты не случайно стал пианистом: музыкальный слух ты унаследовал у меня. У меня отвратительная память на лица, а вот голоса я никогда не забывал. Где мне было забыть голос женщины, так изящно и мелодично благодарившей меня целых два раза! Не оборачиваясь, я ответил: «Блины с шоколадным кремом “шантильи” – вам это ничего не напоминает?» Не скрою – и горжусь, – что именно этой дурацкой фразой я покорил твою мать.
– И это по-настоящему странно! – подхватил заслушавшийся Тома́. – Продолжай!
– Мы обменялись телефонными номерами – стационарными, мобильные телефоны тогда были разве что в автомобилях министров. Через день звоню ей – и узнаю, что она уезжает по работе в Биарриц. В то время она работала в «Пари матч». Она обещала перезвонить мне после возвращения, но перезвонила прямо оттуда. Дело было в пятницу, она сочиняла статью, сидя в баре на пляже. Она собиралась вернуться в воскресенье, предложила поужинать. В те времена воскресным вечером рестораны работали только на вокзалах, были еще закусочные – смертная тоска! Поэтому я пригласил ее к себе, в квартирку на рю де Бретань. Воскресным утром помчался за снедью, день посвятил стряпне, в пять часов раздался звонок. Испугавшись пробок в Орли, она решила перенести полет на понедельник.
