Тома́ прогуливался по Маркет-стрит. Его внимание привлекла стойка с очками, он взял в руки оправу с затемненными стеклами и вздрогнул: в витрине отразился его папаша, тоже в очках – модели Ray-Ban 40-х годов.
– Как я тебе? Это подготовка к завтрашнему дню.
– Как тебе это удалось? – спросил Тома́, не веря своим глазам.
– Понятия не имею. Я постоянно обнаруживаю у себя новые таланты, мне самому это удивительно. Но, согласись, я должен позаботиться о своей внешности. Только что, перед магазином маскарадных принадлежностей, я вспомнил костюмированную вечеринку – мы с твоей мамой веселились как сумасшедшие… Вот я и подумал: какую рожу ты скорчишь, если я напялю парик или нацеплю бороду? Скажи, мне оставить эти очки?
– Кажется, они уже на тебе.
– Я спрашиваю, идут ли они мне.
– Для свидания в воздухе – в самый раз, в моей замшевой куртке ты вообще был бы неотразим, могу одолжить.
Раймон сдвинул очки на кончик носа и укоризненно посмотрел на сына.
– Красавчик! – похвалил Тома́.
– В таких очках я познакомился с твоей матерью. Рассказать, какие обстоятельства этому сопутствовали?
– Я слышал эту историю раз сто, но с удовольствием послушаю в сто первый.
– Как было на самом деле, ты не знаешь.
И Раймон, не сбавляя шаг, рассказал ему, как покорил Жанну.
– Я был тогда интерном в больнице Бусико. Раз ночью дежурю в отделении неотложной помощи. Привозят парня, краше в гроб кладут: мотоциклетная авария. Лето, врачей не хватает, мне приходится впервые в жизни оперировать без участия более опытного хирурга. Как я ни старался, ничего не вышло, бедняга умер на операционном столе. Мой первый покойник, он наложил отпечаток на всю мою жизнь, что за ирония судьбы! Мне выпало оповестить его близких. Я снимаю перчатки, шапочку, халат и бреду в зал ожидания. Ни одного родственника, обращаться не к кому, вижу на скамейке одинокую женщину. Я тут же обратил на нее внимание: ох и хороша была! Она подняла глаза, и я понял, что должен обратиться к ней. Когда я сообщил ей печальное известие, она не выказала никаких чувств: поблагодарила и была такова. Выходя после дежурства, я застал ее сидящей на каменной оградке и горько плачущей. Она провела так всю ночь. До сих пор не знаю, что на меня нашло. Я подошел к ней и довольно строго скомандовал следовать за мной. Она села в мою машину «симка 1100», напрасно я потом ее поменял, и мы помчались в Трувиль. За всю дорогу не произнесли ни словечка. Я остановился перед рестораном Les Vapeurs, мы заказали блины и пообедали, не спуская друг с друга глаз, но молча. Так же молча мы проделали весь обратный путь. Я отвез ее к ней домой, она сказала «спасибо» – и все. Странное знакомство, верно?
