Если бы не дорожная сумка на столе, он решил бы, что все это наваждение ему приснилось.
– Не пойму твоих игр, продолжаешь дуться, наверное. Хочешь опоздать на самолет – так и скажи, будет только проще! – крикнул он.
Не дождавшись ответа, он пожал плечами и пошел принимать душ.
Потом, одевшись, он сварил себе кофе и осмотрелся.
– Признавайся, что ты теперь затеял.
Он еще сильнее засомневался в своем душевном здоровье. Его взгляд упал на торчавшую из дорожной сумки урну с прахом.
– Ты снова меня бросил? Хочешь, чтобы я отправился в полет один? Ну как знаешь. – Он вышел и захлопнул дверь. – Я исполню твою последнюю волю, и мы будем квиты.
Внизу его ждало такси. По пути в аэропорт Тома́ раз десять оборачивался, глядя через заднее стекло на удаляющийся Париж.
На стойке регистрации Тома́ спросили, летит ли он один. «Почти», – чуть не ответил он.
Задержавшись у киоска, он купил музыкальный журнал «Диапазон» и полистал его, присев в кафе Ladurée – их пирожные макарон были его маленькой слабостью.
Собравшись с духом, он направился к выходу на посадку. При виде темной массы на экране сотрудница службы безопасности нахмурилась и решила как следует порыться в сумке Тома́.
– Это что? – спросила она, беря в руки урну.
– Курильница с благовониями, – нашелся Тома́. – Я профессиональный пианист, этот запах помогает мне побороть страх сцены.
– То-то я погляжу, вы трясетесь от страха. Можно? – И она сняла крышку.
Тома́ разрешил и испуганно зажмурился. Молодая женщина поднесла урну к носу.
– А что, приятный запах.
Крышка вернулась на место.
Проверив урну с помощью детектора следов взрывчатки, сотрудница отдала ее Тома́.
Тот спрятал урну в сумку, помахал бдительной сотруднице рукой и зашагал дальше. В зале вылета его волнение усилилось.
– Я прямо как ребенок, потерявший в толпе родителей, – пробормотал он. – Бред какой-то!
Он уже был готов махнуть рукой и отменить полет, но возобладала мысль, что все зашло слишком далеко и отказаться сейчас от посещения Сан-Франциско было бы совсем уж непростительной глупостью. Он прошагал по рукаву, вошел в самолет, забросил сумку на багажную полку.
Соседка, листая газету, оперлась о подлокотник и заняла часть пространства Тома́. Он покосился на незанятое кресло через проход в надежде пересесть туда, когда завершится посадка.
Лишь только командир корабля сообщил о готовности к взлету, вожделенное кресло занял его отец.
– Признайся, ты по мне соскучился? – спросил он с широкой улыбкой.
