– Да – то, что от меня осталось.
– Мама сохранила письма женщины, похитившей у нее мужа?
– Камилла меня не похищала, я же остался. Мы с твоей матерью продолжали быть добрыми друзьями, мы всегда могли друг на друга положиться. Шкатулка заперта на ключ, и твоя мать слишком умна, чтобы попробовать ее отпереть.
– Кажется, я начинаю понимать… – прошептал Тома́.
– Что ты начинаешь понимать?
– Почему мама отказывалась развеять твой прах. Я объяснял это сохранившимися у нее чувствами, на самом же деле она свято блюла твое завещание. Она унаследовала все на единственном условии – оставить тебя у себя. Ты довел черный юмор до того, что предусмотрел условие: если твое присутствие станет тягостным, тебя можно убрать в погреб – представляю, как веселился нотариус! Ты все-все предусмотрел?
– Но не так, как тебе кажется. Я не мог предвидеть, что однажды попрошу тебя о такой услуге, я не знал, что меня ждет. Но мы с Камиллой всегда мечтали о встрече в загробной жизни, о том, чтобы провести вместе вечность. Даю тебе ночь на размышление об осуществлении нашей мечты. Ступай спать, примешь решение завтра. Только не спи допоздна, время дорого.
– Спасибо, после всего, что ты мне поведал, я уж конечно буду дрыхнуть без задних ног!
– Предпочитаешь сыграть партию в покер? – небрежно осведомился Раймон. – В детстве ты обожал это занятие. Я позволял тебе выигрывать, потому что при проигрыше ты страшно бесился. Теперь ты вырос, и я больше не стану поддаваться.
– Ты сможешь держать карты? – удивленно спросил Тома́.
– Нет. Знаешь что, разложи пасьянс! Я сяду напротив тебя. Гениальная мысль! Мы будем не противниками, а игроками одной команды.
Тома́ поднял голову и весело посмотрел на отца.
– Этим широким жестом ты пытаешься меня очаровать и убедить?
– Сынок, я всю жизнь только и делал, что пытался тебя очаровать и убедить. Но, боюсь, никому вселенная не напоминает так настойчиво, как родителям, до какой степени мы вообще ничего не контролируем в этой жизни.
Раймон положил руку на плечо сына, и у того возникло странное ощущение, будто отец и впрямь тут, рядом с ним. Они многозначительно посмотрели друг на друга.
Тома́ отправился к себе в кабинет за колодой карт, лежавшей в ящике письменного стола.
Потом он разложил карты лицом вниз и открыл шесть первых. Раймон, сидя напротив него и наблюдая, время от времени говорил, какую карту открыть.
Так продолжалось до тех пор, пока Тома́ не завладела странная сонливость. Он уронил голову на стол и под хитрым взглядом отца уснул. Раймон прошептал ему на ухо, чтобы он шел спать в постель, и Тома́, как сомнамбула, последовал совету.
