Позвонили, однако, всего через полчаса.
Славин продиктовал адрес в Пицунде, фамилию Ирины, потом вздохнул, словно набирал воздуха, чтобы нырнуть за мидиями - в Ялте они особенно хороши и совсем недалеко от берега. Откашлялся зачем-то и сказал:
- Текст будет очень кратким... Всего одно слово... "Дура". И восклицательный знак.
- Я такую телеграмму не приму, - сухо ответила телефонистка-- Это хулиганство - такое отправлять женщине.
- Даже если ее очень любишь? - спросил Славин.
- Ну так и скажите по-человечески: мол, люблю тебя, родная дура. Это еще куда ни шло...
- Тогда, может, напишем: "Как знаешь"?
- Тоже плохо. Что это такое: "Как знаешь"? Загадка какая-то... Вы конкретнее пишите, и поскорее, пожалуйста, у меня работы много...
- Ладно, валяйте...
Телефонистка обиделась:
- Я не валяю, а работаю!
- Простите, солнышко...
- Никакое я вам не солнышко.
- А кто же вы?
- Я семнадцать - двадцать один, - ответила телефонистка. - Диктуйте.
- Хорошо... Текст такой: "Тем не менее я тебя очень и очень люблю, золотая ты моя дура".
- Подпись какая?
- Обычная... "Старик".
...В семь утра Славин проснулся от резкого звонка; набросил халат, побежал в прихожую. Молодой парень принес срочную телеграмму с уведомлением о вручении; по этому уведомлению Славин сразу понял, что от Ирины. Так и было: "Любимый, если ты еще не получил мое письмо, сожги, когда придет. Пусть меня встретит Миша Аверин или Кирсанов, если ты будешь занят. Я очень счастлива, что ты живешь на земле. Береги себя. Целую. Догадайся кто..." Работа-VI
Генерал поиграл карандашами, зажатыми в крепкой ладони, сунул в рот сигару, раскуривать не стал, пыхнул воображаемым дымом, посмотрел сначала на Груздева и на только что приехавшего Коновалова, потом на Гречаева (позавчера вручил ему майорские погоны) и уже потом остановился взглядом на Славине.
- Нуте-с, Виталий Всеволодович, ваши соображения?
- Поскольку г о л у б ь под тотальным наблюдением, поскольку мы теперь знаем, кто агент, я бы не торопился с арестом, - ответил Славин. - Проведенные мероприятия позволяют нам заново присмотреться к Лэнгли, - естественно после того, как прочтем все, что они' ему пишут, и ознакомимся с тем, что он им отвечает... В этой связи' позволю себе пофантазировать, если разрешите.
- Даже если я не разрешу, - генерал улыбнулся, - вы, полагаю, не откажетесь от своего намерения... Кто-то неплохо заметил: "Характер - это такая данность, которую можно сломать, но изменить нельзя".
