Природа иногда выкидывает удивительные штуки. По ее прихоти склон Карадага, обращенный к морю, повторяет лобастый и бородатый профиль Волошина (или профиль громовержца Зевса). Сам поэт это первым и заметил:
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поет в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.
(«Коктебель»)
Максимилиан Волошин первым на побережье заболел «каменной» болезнью — страстью к собиранию разноцветной гальки. Он и раньше много знал о самоцветах, украшал ими стихи:
Хризолит осенний и пьянящий,
Мед полудней — царственный янтарь,
Аметист — молитвенный алтарь
И сапфир испуганный и зрящий.
(«Вечерние стекла»)
Но только Киммерия (так называли древние греки Крым) наполнила его стихи глубоким лиризмом и человеческой скорбью.
Корней Чуковский в «Чукоккале» вспоминает: «Макс действительно каждый день в определенный час выходил в одних трусах с посохом и в венке на прогулку по всему коктебельскому пляжу — от Хамелеона до Сердоликовой бухты». Он всегда был рад гостям, ничем не стеснял их свободу. Крым, солнце, воздух, море — черпай полными горстями. Через десятки лет одна из гостий напишет: «Макс, посмеиваясь, нам говорил: „Ну, вот, как я рад! Как хорошо, что вы приехали! Отдыхайте. Сейчас вы заболеете „сонной“ болезнью, а потом „каменной“, но это ничего, это пройдет“. Он знал, что приезжающие первые дни без просыпу спали, а потом, лежа на пляже, увлекались собиранием красивых коктебельских камешков».
И действительно, после московской или петербургской сутолоки хорошо было вдруг одичать на берегу моря и с детским азартом выискивать среди блестящей гальки красивые самоцветы! Часто попадались хризопразы голубоватого цвета, красный сердолик, красная и зеленая яшма. Неизбежно возникало соревнование — кто соберет лучшую коллекцию. Устраивали выставки камней, конкурсы. Добродушный хозяин, похожий на Зевса, был неистощим на шуточные премии.
Дом Волошина и его матери, которую все называли Пра (сокращение от Праматерь), был заполнен книгами, картинами, этюдами, сухими горными и степными растениями в глиняных и керамических вазах. «На полках и на столах, — вспоминает Анастасия Цветаева, — шкатулки с вделанными в них коктебельскими камушками — агатами, сердоликами, халцедонами. Пра из них мастерит всевозможные узоры на тарелках россыпями — от них не оторвать глаз. Тут все болеют этой болезнью: ищут на берегу, находят, собирают… Марина от них без ума».
