– Не знаю, какъ мы до лѣта дотянемъ, моченьки нѣтъ! – вздохнула Анка.
Теченіе тоже вздыхалъ, кивалъ головою, заискивающе улыбался и, въ сознаніи своей виновности, старался вездѣ, гдѣ только могъ, замѣнить въ работѣ Грегоре́я. Работалъ онъ для нихъ для всѣхъ, но безпрекословно слушался только Мергень.
Послѣдняя мало-по-малу безраздѣльно завладѣла управленіемъ юрты.
– Сегодня надо починить всѣ сѣти, а завтра ихъ перенесете съ Грегоре́емъ на другую тоню. Тамъ промыселъ теперь лучше! – распоряжалась она.
Правда, она въ этомъ знала толкъ. Но она вмѣшивалась рѣшительно во все, даже собственнаго сѣна не позволила имъ безъ спросу метать.
– Видѣла: еще влажное, сгніетъ! – сказала имъ рѣшительно она.
Анка весь тотъ вечеръ ревмя ревѣла, поссорилась съ Грегоре́емъ, но сѣно осталось еще на недѣлю въ копнахъ.
Между тѣмъ наступила поздняя, холодная, сухая, ясная, рыже-золотистая осень. Широколистые кусты малины и дикой смородины покраснѣли; шиповникъ надѣлъ осенній багрянецъ. Нѣжно золотистыя березки постоянно дрожали порѣдѣвшей листвой и роняли съ вѣтромъ прозрачные свои листочки. Синева неба пріобрѣла серебристый блескъ и поблѣднѣла синева озеръ. Грязно-зеленые неизмѣнные мхи вдругъ одолѣли пожелтѣвшія травы, всплыли наружу и окрасили собою оголенные лѣса и топи. Выросли ночи и длиннѣе стали вечера.
Въ юртѣ эти длинные вечера проходили невообразимо скучно. Всѣ молчали, позѣвывали или обмѣнивались негромкими замѣчаніями. Общіе разговоры никогда не могли состояться. Всегда что-нибудь нехорошее да выходило изъ нихъ. Анка въ сторонкѣ шила маленькія рубашки и подрубала пеленки. Мергень, согнувшись дугою, грѣла у огня то спину, то бокъ, то колѣни.
– Чего они все молчатъ? Чего не разговариваютъ? Скука какая! Даже не смотрятъ въ мою сторону? – спросила она однажды Теченіе.
– Эхъ, старуха! И я здѣсь съ тобою по душѣ говорить не могу… Не такъ бывало у насъ на островѣ!.. Здѣсь людей много, а сердце не любитъ ушей!..
– Меня, скажи лучше, не любятъ! За что имъ и любить меня, когда я сама полюбить ихъ не могу!!. Что въ нихъ? Чѣмъ живы они? Скучно здѣсь, хуже, чѣмъ въ тундрѣ!.. Тоска сосетъ!
– А ты пожалѣй, пожалѣй ихъ, сразу полегчаетъ!.. Попробуй… Я всегда такъ дѣлаю, – совѣтовалъ Теченіе.
– Не могу! – отвѣтила Мергень и отвела въ сторону блестящій взглядъ. – Ты, Теченіе, ты бы и бревно любилъ, еслибъ сосѣдей не стало!.. Что стоитъ твоя любовь? – добавила задумчиво она.
– Лѣтомъ опять на островъ укочуемъ! – шепнулъ якутъ.
