Были у Быса и другія любопытныя, своенравныя привычки. Случалось, среди самаго бѣшенаго бѣга, прыжковъ, ляганій, онъ вдругъ безъ всякой видимой причины останавливался, разставлялъ изогнутыя дугой ноги, настораживалъ уши лопатами, выпучивалъ круглые глаза и глядѣлъ удивленно въ совершенно пустое мѣсто… Надо полагать, – онъ тамъ видѣлъ нѣчто, но что это было такое, тщетно старалась узнать Бытерхай. Все, что она тамъ сама замѣчала, были совсѣмъ обычныя, скучныя вещи. Поэтому она въ такихъ случаяхъ становилась около друга на колѣняхъ, забрасывала ему на теплую, морщинистую шею рученки, цѣловала въ мордочку и говорила:
– Глупый Бысъ! Тамъ нѣтъ ничего, пойдемъ домой, а то Анка скоро пригонитъ Лысанку… Нужно ихъ встрѣтить!..
Дружба ихъ постепенно выросла до того, что Бытерхай положила въ корыто Бысу „на всегда“ свои разныя, „отъ людей“ полученныя игрушки. Она не прочь была даже спать вмѣстѣ съ теленкомъ и навѣрно перешла бы съ пустой кровати Теченія въ темный и влажный уголокъ за каминомъ, если бы этому не воспротивилась Анка.
– Нельзя!.. Даже ночью не оставишь въ покоѣ скотины… Еще ее испужаешь храпѣніемъ и задавится она на привязи… А то упадетъ и ногу сломитъ… И коровѣ нужно свое время…
Бытерхай не настаивала. Она привыкла слушаться; къ тому же, по собственному опыту знала, что всякому нужно и пріятно имѣть „свое время“. Особенно съ появленіемъ Лысанки этого времени оставалось у нея все меньше и меньше. Къ обязанностямъ дѣвочки носить воду, подметать избу, таскать хворостъ, собирать щавель, коренья, ягоды, присоединилась теперь забота, чтобы знать постоянно, гдѣ находится и что дѣлаетъ корова. Взрослые сказали ей разъ на всегда, что если она замѣтитъ скотину въ опасномъ мѣстѣ на бадяранѣ, у обрыва, надъ озеромъ, то она должна прогнать ее въ другое мѣсто или увѣдомить объ этомъ старшихъ. Если дѣвочка не была въ состояніи замѣтить коровы съ плоской крыши юрты, то должна была отправляться за ней въ поиски въ кусты, на „калтусъ“, гдѣ все еще много было комаровъ и овода. Огромный ростъ животнаго, его горячее дыханіе, длинный хвостъ, блестящіе рога, клекчущія копыта, красный языкъ, большущіе, выпуклые глаза, нетерпѣливыя, быстрыя движенія – все это возбуждало въ ребенкѣ неимовѣрный ужасъ, съ которымъ даже любовь къ Бысу безсильны были бороться.
– Вѣдь это его мама!.. – успокаивала она самое себя. Несмотря на это, когда приходилось ей гнать заблудившееся животное домой, дѣвочка отыскивала самую большую, какую только въ состояніи была поднять, хворостину и, осторожно выглядывая изъ за деревьевъ, покрикивала издали: „Хотъ! хотъ!..“
