– Смотри, Бытерхай! Эта рыба, какъ мы… Отъ этой рыбы болѣзнь наша… – сказалъ онъ, протягивая къ дѣвочкѣ рыбу съ странно распухшей головой, покрытой шрамами и ссадинами, напоминающими проказу. Чудовище вяло трепыхалось въ пальцахъ ребенка и злобно глядѣло ему въ лицо мутными, скверными глазами.
– Я пущу ее, Теченіе… Мнѣ жаль ее…
– Нѣтъ, нѣтъ!.. Не отпускай!.. Ее нужно на берегъ, да такъ въ землѣ зарыть…
– Мнѣ жаль ее, она какъ мы!.. – шептала дѣвочка.
– Да, да… Это отъ нихъ мы гибнемъ. Такую рыбу человѣкъ съѣстъ, даже не знаетъ, что врага съѣлъ. У нихъ въ началѣ, какъ и у людей, не замѣтно, маленькія только подъ чешуей пятна… Зарыть ее надо въ землю живьемъ, чтобы, Боже упаси, капля крови но упала нигдѣ, чтобы ядъ не отравилъ цвѣтка или ягоды… Даже изъ-подъ земли онъ вылѣзетъ, черви вынесутъ его наружу, птицы растащутъ во всѣ стороны… Лучше бы сжечь, но огонь не любитъ скверноты, сердится, мститъ…
Такъ разговаривая, они плыли къ берегу. Луна взошла и, подмѣшивая свое серебро къ красному зареву заката, освѣщала имъ дорогу. Дальше за ними въ сумеркахъ колыхались розовыя отъ зари льдины, а еще дальше синѣли дымчатыя дали береговъ. Когда рыбаки вышли на землю и взглянули съ бугра на окрестности, они увидѣли кругомъ тысячи такихъ блестящихъ водоемовъ, красныхъ отъ заката, серебристыхъ отъ льдовъ и луннаго свѣта, чуть прикрытыхъ точно рѣсницами, зеленоватыми побѣгами рѣдкой тайги. Якутъ направился съ дѣвочкой прямо къ юртѣ, сквозь открытыя двери которой виднѣлся весело пылающій огонь. Руки ихъ были полны добычи, а сердце – радости. У порога ихъ встрѣтила Мергень, которая вышла позвать ихъ ужинать.
– Съ промысломъ!.. – привѣтствовали ихъ громка остальные.
Ихъ окружили и стали осматривать рыбу.
– Пожалуй, хорошій будетъ годъ!.. – замѣтилъ Грегоре́й.
– Да вотъ, если бы рѣчку перегородить, Грегоре́й… Запаслись бы мы рыбой на всю зиму…
– Кости болятъ у меня… Вода холодная… – отвѣтилъ задумчиво якутъ.
– Въ воду незачѣмъ входить глубоко… Тамъ городьба уже раньше стояла и остался даже одинъ столбъ…
– Еще свалюсь внизъ… Руки у меня совсѣмъ ослабѣли!.. Тамъ глубоко, я плавать не умѣю…
– Дѣйствительно, еще упадетъ!.. – согласилась Анка.
– Да вѣдь и я пойду… У меня ноги хуже его, а я не боюсь… Обо всемъ такъ судить можно, но тогда зоживо сгнить остается… Тогда человѣкъ раньше силъ своихъ умретъ…
– Что тутъ долго разсуждать! Грегоре́й долженъ пойти… Это его работа, мужская обязанность… Если ты, Теченіе, пойдешь, то и онъ долженъ пойти!.. – вскричала Мергень. – Иначе не дадимъ ѣсть ни ему, ни Анкѣ. Она здоровая, она сюда по собственной волѣ пришла… ѣду общество только больнымъ поставляетъ, нечего объѣдать ихъ…
