Вадим со смехом закрыл дверь, но моё любопытство, конечно, было разбужено. Поэтому, едва проглотив бутерброды, я отправилась искать Окто.
Он был у себя в комнате, валялся в пижаме на мягком пуфике, прижав к уху приёмник, и искал среди потрескивания радиоволн какую-нибудь музыку.
– Мы начинаем расследование! – с порога объявила я. – Ты будешь Диком, а я – Джордж. Как в «Великолепной пятёрке»!
(По моему совету, хотя ему и было всего пять с половиной, Окто уже прочёл несколько книг из этой серии. Я даже заставила его написать краткое содержание и выполнить по тексту упражнение с пропущенными словами, которое сама составила.)
– Ладно, – протянул он со вздохом. – Всё равно ни одна станция не ловится.
Он с досадой поставил приёмник и заметил:
– Если мы играем в «Великолепную пятёрку», нам нужен Тимоти.
– Точно, – улыбнулась я.
И мы воскликнули в один голос:
– Пилюля!
Спаниель, как водится, околачивался на кухне в надежде стянуть бифштекс, если Лулу зазевается и отвернётся от стола. Мы приманили его несколькими кусочками сахара, и пёс добежал с нами до подвальной двери.
– И как называется наше расследование? – поинтересовался Окто, вдруг осознав, что дело принимает серьёзный оборот.
– «Тайна тёмной башни», – быстро придумала я.
Ключ повернулся в замке, и дверь подвала со скрипом распахнулась (по крайней мере, я думаю, что без скрипа там не обошлось).
Окто с опаской заглянул в темноту.
– Может, сначала сходим за Орионом? – предложил он. – Он мог бы сыграть роль Джулиана. Или даже… Энн?
Оценив зияющую пустоту лестничного проёма, я сочла эту идею блестящей.
– Можно было бы заодно захватить фонарик, – сказал Окто, делая шаг назад.
– И перочинный нож! – добавила я, вспомнив, что нож всегда может пригодиться, особенно если придётся давать отпор чудовищам.
Я снова заперла дверь, мы оставили Пилюлю стеречь вход, а сами бросились на второй этаж.
– Орион! – звал Окто, пока мы поднимались по лестнице. – Орион!
Когда дома бывала мать, наш странный братец ходил, уцепившись за её юбку. В остальное время он сидел на полу и играл сам с собой. Разбрасывал вокруг предметы (целые галактики вещей, огромные груды того и сего) и организовывал их по системе, известной ему одному. Он как будто создавал проекцию того бардака, который творился у него в голове. И, разбираясь с ним, надеялся навести порядок в собственных мыслях.
В тот день он вывалил на пол тысячу элементов пазла, содержимое ящика с кубиками и все свои стеклянные шарики, а поверх насыпал пакет макарон-ракушек, утащенный из кухни. Орион играл в войну: размахивая руками, руководил армией солдат, расставленных по четырём углам: это были пластмассовые индейцы, которые доставались нам в пакетиках с сюрпризом, два плюшевых кролика, погрызенный Пилюлей Снупи и моя гипсовая фигурка Зорро – я чуть с ума не сошла, пока выковыривала её из формы.
