– Проблема в том, – протянул Окто, – что я, как назло, ужасно проголодался.
Я обернулась, встала коленями на сиденье и одарила его самым злым взглядом, на какой была способна.
– Если ты выйдешь из машины, ты предатель, и я больше не буду с тобой разговаривать. Никогда.
– Я не предатель! – крикнул Окто.
– Тогда сиди здесь. Со мной!
– А Орион?
– Ты прекрасно знаешь, что Орион не имеет к этому никакого отношения.
На нас опрокинулась тишина весом в тридцать тысяч тонн.
Через задние иллюминаторы виднелось крыльцо под железным, немного ржавым козырьком, тополя, с которых уже начали облетать листья, а чуть дальше – огромная лужайка с целой горой дров. Спаниель вырыл яму между кустов, откуда торчал только его нелепый хвост.
– Дурацкое место, – проворчала я.
– Согласен, – поддержал Окто.
Как обычно, Роз-Эме не позаботилась предупредить нас заранее о дне, на который назначен переезд. В то утро она вдруг велела нам быстро освободить свои комнаты, собрать чемоданы и упаковать игрушки в коробки: из этого мы сами должны были сделать вывод, что сегодня переезжаем. Но куда? Тайна, покрытая мраком.
Орион взял с собой каталоги, Окто – переносной проигрыватель для пластинок и гоночную трассу с машинками, а я – футбольный мяч и коллекцию «Великолепной пятёрки».
– Мы будем тут жить? – спросил меня Окто.
– Нет, конечно, – фыркнула я.
– Где же тогда мы будем жить?
Я вспомнила один разговор, который услышала в школе: две девочки разговаривали про своих старших братьев.
– У нас нет выбора, – ответила я. – Нам придётся стать отказниками совести[3]. Знаешь, что это значит?
– Нет, – честно признался брат.
– Это значит, что мы должны будем уехать. Доберёмся автостопом до какого-нибудь секретного места и там укроемся. Никто не сможет нас найти. И больше нам никогда не придётся делать то, чего нам не хочется.
Окто тщательно переваривал эту информацию, ёрзая в кресле. Я прекрасно видела, что ему не по себе.
– Хочешь писать?
– Нет, что ты! – ответил он.
Одной рукой он поднял крышку ближайшей коробки и вытащил первое, что попалось. Это оказался его плюшевый барашек. Окто улыбнулся и принялся сосать большой палец, прижимая к себе игрушечного зверька, а я продолжала излагать свой план побега.
– Мама станет нас повсюду искать, и тогда она поймёт, что мы не хотим жить у доктора Борда. Она будет с ума сходить от беспокойства, а нам будет на это плевать, правда?
– Да, – сказал Окто и стал сосать палец с удвоенной силой.
– Мы будем отказниками совести до тех пор, пока она не решит вернуться к Жану-Ба.
