Чувствуя, как пропитывается потом рубашка на спине, я ехал в Диггер. Был понедельник, а по этим дням у пастора Джона был выходной, но когда я проезжал мимо церкви, то заметил у задней стены его «Кадиллак». Проехав по шоссе еще немного, я бросил еще один взгляд в зеркало заднего вида, но возле церкви не было заметно никакого движения.
На перекрестке я свернул на боковую дорогу и, немного попетляв по проселкам, оказался у ворот, которые вели на участок Брайса. Цепь и замок еще не успели потемнеть и сверкали как новенькие. Створки ворот еще в прошлом году заросли звездчатым жасмином; сейчас его вьющиеся плети были покрыты молодыми зелеными листочками, поэтому заглянуть за ворота я не мог.
Проезжая мимо, я вдруг почувствовал, как сильно я соскучился по Брайсу. Мне очень не хватало его гулкого голоса, его небритого лица, его рыжеватой шевелюры, его широкой жирной груди и наших бесед, по большей части – односторонних, в которых было не слишком много смысла. Я скучал по протяжному звуку его волынки, по взгляду изумрудно-зеленых глаз, по вкусу холодного пива, который мы пили из одного пенопластового стакана. Призна́юсь честно, я бы многое отдал, чтобы снова увидеть, как Брайс с важным и немного комичным видом расхаживает по площадке старого кинотеатра в одном килте или вовсе голышом.
Нет, даже про себя я никогда не смеялся над этой его эксцентричной манерой. Брайс был человеком абсолютно самодостаточным. Его никогда не волновало, что подумают или скажут о нем другие. Эта его черта меня нередко восхищала, и когда старый кинотеатр остался позади, я пообещал себе, что на обратном пути обязательно остановлюсь и проверю, не вернулся ли Брайс в свой трейлер.
Секретарша Кэглстока Лорейн встретила меня у дверей и сразу провела в конференц-зал. Там Кэглсток представил меня высокому широкоплечему мужчине, одетому в военную форму со множеством наград на груди.
– Познакомься, Дилан, это полковник Макс Бейтс из Пентагона.
Полковник был в форменном берете и, судя по его обожженному солнцем лицу, не принадлежал к кабинетным стратегам. На вид ему было далеко за пятьдесят, но в том, как прямо он держался, чувствовалась военная выправка. Многолетняя армейская служба и строгая дисциплина наложили на него отпечаток, стереть который не могло даже время.
Протянув мне широкую, жесткую ладонь, полковник коротко кивнул.
– Рад познакомиться с вами, доктор Стайлз. Джон сказал мне, что вы – близкий друг сержанта Мак-Грегора.
