— Замолчите, — снова закричала Алена. — Уйдите отсюда!
Он пожал плечами и вышел. Пальцем показал Ирине на свой кабинет. Она кивнула.
— Мама, неужели правда? — уже тихо переспросила Алена. — Нинка разболтала девчонкам. Ее мать у вас работает.
— Детка, послушай, — Ирина прижала к себе дочь. — Обманывать я тебя не буду, а правду тебе сейчас объяснить сложно. Успокойся, посиди у меня, если хочешь. Скоро вместе пойдем домой. Я тебе все расскажу со временем. Иди умойся. Я и не заметила, что ты красишь реснички. Тушь размазалась.
Алена послушно кивнула головой и, сначала вытерев перед зеркалом особенно заметные разводы, пошла в туалет. Вернулась с покрасневшими глазами, но успокоившаяся.
— Мама, — сказала она виновато. — Я Алешке трепанула…
Ирине как будто шило воткнули в сердце. Она придержала дыхание, закрыла рот ладонью. Потом часто задышала.
— Ладно, не казнись. У тебя сдали нервы. Это бывает со всеми.
Дочь села. Ирина сделала вид, что работает. Минут через двадцать Алена сказала:
— Я пойду. Сижу тут как дура. Ты когда придешь?
— Сразу после работы.
Дочь ушла. Ирина подошла к окну. Взяла сигарету.
— Первый раз вижу, что ты куришь.
— А я и не курю, — не оборачиваясь, ответила она. — Пачку забыл кто-то из гостей Альберта. В молодости баловалась. Казалось, в трудной ситуации помогает. А как узнала, что Аленкой беременна — бросила и не притрагивалась.
— Может, мне с ней поговорить?
— Бесполезно, Толя, еще хуже будет. Я сама, когда узнала об измене отца, мечтала встретить ту женщину и облить ей лицо какой-нибудь кислотой. Что тут может быть, кроме ненависти? Ты разве сам по-другому рассуждал, когда твой отец ушел?
— Во-первых, мне было не пятнадцать лет, а двадцать. И во-вторых, я и раньше считал — мать не права, что любит отца так безоглядно.
«Как я тебя», — подумала Ирина, внимательно его слушая.
— Нельзя совсем не оставлять другому человеку свободного пространства. От такой любви, пожалуй, сбежишь…
«Наверное, он прав».
— И все-таки тебе не нужно с ней говорить, — снова повторила Ирина. — Я сама найду, как объяснить. Осторожно, не сразу.
— Уже шесть. Ты домой?
— Куда же еще?
— Пойдем. Теперь уже скрываться нет смысла.
— Пойдем.
Троллейбус трясло и болтало на всех поворотах. Он взял ее за руку.
— Держись за меня.
Она сжала его пальцы.
— Ты ведь оставила мой ключ у себя?
Ирина кивнула.
— Ну, счастливо!
Она шла от остановки, не поднимая глаз. А когда посмотрела перед собой, увидела: на полусломанной скамейке возле подъезда сидит Алеша. Как несчастный воробышек.
