Дорогим, интересным для меня гостем был Фёдор Мартинианович Захаров. Дорожный техник, служивший вместе с моим отцом сначала в земской управе, потом в совнархозе, потом Комгоссооре ( Комитет государственных сооружений), он не был местным уроженцем; после постройки железнодорожного моста в 1903 году, в которой он принимал участие, Захаров остался в Котельниче, женился на богатой вдове Анне Федоровне Глушковой (в молодости, и еще на моей детской памяти, высокой, статной, красивой женщине), построил на их большом садовом участке на краю города второй дом в современном духе: высокие, просторные комнаты, широкие окна, светлые тисненые обои. В доме этом мы однажды побывали в гостях. Однажды, потому что очень скоро Захаровы опять переехали в старый дом, тоже с просторными комнатами, тоже красивый, сверкающий белизной заново выкрашенной деревянной обшивки, резными наличниками окон, издали- настоящая вилла, и все-таки чем-то старомодный. Новый дом Захаров пустил под спичечную фабрику, где я также успел побывать- посмотрел, как из осиновых чурок машины строгают соломку для спичек. Говорю- успел, потому что затея оказалась невыгодной: под городом уже существовала спичечная фабрика братьев Зубаревых и конкурировать с ней не имело смысла. Живой, предприимчивый характер Захарова подстрекал его ко все новым и новым производственным затеям, и в начале нэпа он быстро переоборудовал бывшую спичечную фабрику в механическую мельницу, но и ей недолго пришлось существовать: в 1922 году Федор Мартинианович поехал в Вятку на операцию аппендицита и вернулся оттуда мёртвым- не проснулся после наркоза.
Захаров был широкой натурой. Если уж принимал гостей, то угощал их на славу, для чего приглашал поваров из клуба. Впрочем, мне эти яства казались невкусными, может быть потому, что в детскую комнату блюда попадали уже холодными-то, что оставалось от взрослого стола. Кроме их собственных детей - трех сыновей и двух дочерей- на Захаровских именинах из посторонних детей бывал только я.Почему родители брали меня с собой, а не оставляли дома с тетей Аней- не ясно, может быть, думали, что мне интересно с захаровскими ребятами. Но я не помню, чтоб мы веселились, шумно играли, даже на рождестве, вокруг елки. Ветви этой раскидистой, под потолок их большого зала, елки, вернее - ели, гнулись под тяжестью игрушек, хлопушек, флагов, золотых и серебряных цепей, шоколадных бомб, начиненных разными сюрпризами: все отдавало купеческим шиком, излишней роскошью, -явно сказывалось влияние Анны Федоровны. Самым симпатичным из хозяйских детей мне казался Олег, но он был младше меня; Володя и Тюша (Мартиниан) были слишком флегматичны, а девочки Зоя и Ариадна – диковаты, хотя и красивы, в мать.
