— Наконец-то! Что нам делать, скажите? Сажин велел обращаться по всем вопросам к вам. Мы выставили оцепление своими силами. В полицию не звонили. А надо уже?
— Нет. Сначала я посмотрю.
Они завернули за угол дома. Здесь оказалось как в трубе: с обеих сторон безжалостно задувало. Воздушные потоки закручивались в тугую спираль, так что дыхание перехватывало. Беспощадный ветреный ноябрь, словно голодный зверь, набрасывался на человеческую плоть, стремясь обглодать ее до самых костей.
Сначала Алексей увидел грязный минивэн, перегородивший узкий проход между двумя огромными многоэтажными строениями. За машиной топтались мужики в камуфляже, все из «БуЗы». Увидев их с Белоснежкой, они расступились. Алексей рукой показал: всем стоять.
— Я один пойду. Не топчитесь тут.
Белоснежка и начальник охраны попятились к заляпанному грязью минивэну. Светлое Дашино пальто тут же запачкалось, но она этого не замечала.
Алексей сделал пару шагов вперед и замер. Его самого пробило с головы до ног, будто электрическим разрядом. Внутри сразу сделалось пусто.
«Что я скажу Сажину?» — подумал он.
Метрах в пяти от стены, на серой в разводах шершавой плитке, которой была вымощена улица, лежал Хан. Он был в расстегнутом черном пальто с распластанными полами, похожем на оперение расстрелянного из рогатки ворона, из-под пальто выглядывали светлые брюки, и в начищенных ботинках. Вернее, в одном ботинке, потому что второй сорвался с ноги и куда-то отлетел. Было темно, фонари светили хоть и ярко, но рядом не было ничего, что отражало бы этот свет, ни одной зеркальной поверхности, и он тонул во влажной ноябрьской ночи, словно утянутый крупной рыбой на дно поплавок. Да еще буквально в двух шагах нависло над дорогой строящееся здание с его черными окнами и нежилым запахом мокрого цемента и масляной краски.
Хан лежал у черного хода в «Три Эс» под одиноким тусклым фонарем. Но Алексей узнал «специалиста по связям с неформальными организациями» сразу. Они сегодня виделись, и хотя костюм, в который был одет Хан, теперь напоминал мешок, набитый костями, Алексей вспомнил эти брюки. Приметный костюм, слишком уж светлый для такого мрачного ноябрьского дня. Похоже, Хан брал пример с Сажина, перейдя на маркую одежду.
Из правого рукава измазанного грязью и кровью светлого пиджака виднелась кисть руки, вся в синих татуировках. Вторая рука сплошь была в крови: пальцы перебиты, а лучевая кость сломалась и торчала вверх. Хан упал на бок, инстинктивно закрывая правой рукой голову и пытаясь сгруппироваться. Хотя шансов у него не было. Он просто до самой последней секунды цеплялся за жизнь, уже осознавая, что умирает. Голова Хана была похожа на сломавшийся гвоздь из-за перебитой шеи, эта маленькая тукаевская голова, и впрямь похожая на шляпку гвоздя, лицо разбито в кровь. Ее натекло много, огромная черная лужа.
