-- Выходит, вы мне больше подходите, -- перебил Горелова Мочалов и повелительным жестом негромко хлопнул ладонью по стеклу письменного стола. -- Считаю, что вы дали согласие. Передумывать не будете?
-- Нет, -- ответил Алеша быстро.
Сергей Степанович удовлетворительно наклонил голову.
-- Однако вы должны понимать, что, дав согласие стать космонавтом, вы им еще не стали. Впереди серьезное испытание, сложная медицинская комиссия. Если она не найдет в вашем здоровье изъянов, вопрос будет решен положительно.
-- Я понимаю, -- тихо сказал Горелов.
-- Вот и отлично. О нашем разговоре никому не должно быть известно. Когда получите вызов, тоже не вдавайтесь в объяснения. Куда и зачем едите -для остальных тайна. Скажите, что переводитесь в другую часть. Или к летчикам-испытателям. Словом, сами придумаете. А сейчас можете быть свободным, если нет вопросов.
Не успел Горелов одеться, на пороге появилась припорошенная снегом фигура комдива. Расстегнув на теплой меховой куртке "молнию", Кузьма Петрович потирал красные руки.
-- Завьюжило сегодня, -- покачал он головой и, покосившись на старшего лейтенанта, по-домашнему спросил: -- Ну как, Алеша?
-- Как в сказке, товарищ полковник, -- с заблестевшими глазами бойко ответил Горелов. -- До сих пор не верю, что это наяву происходит.
-- А что решил? -- спросил Ефимков, хотя по счастливому лицу Алексея и так все можно было понять.
-- Согласен, -- сдержанно ответил Мочалов.
-- Ты или он?
-- И я, и он.
-- Так я и знал, -- мрачно заключил комдив и, не снимая куртки, сел. Достал из кармана трубку, снова сунул ее в карман и, подойдя к молодому летчику, крепко обнял его левой сильной рукой, почти пригнул за плечи к себе. Был Ефимков на целую голову выше Горелова, глыбой возвышался над ним.
-- Как назвал ты меня, Сережа? -- окликнул он Мочалова. -- Феодалом? Ну а ты -- самый что ни на есть узурпатор. Лучшего парня забираешь. Никому бы другому не отдал. Только тебе, старому верному другу, доверяю Горелова. -Он оттолкнул от себя Горелова так же неожиданно, как и притянул, погрозил ему сурово пальцем. -- А ты смотри... от родного порога в новую жизнь уходишь. Был ты летчиком на уровне у Кузьмы Ефимкова. Вот и там должен честь родного порога беречь. Не забывай, парень, что этим родным порогом у тебя в жизни была истребительная авиация. Она тебя человеком сделала.
-- Я этого никогда не забуду, Кузьма Петрович, -- негромко произнес Горелов, -- и вас особенно. Вы столько для меня сделали.
