А потом пришло время, и майор Климов зачитал новый приказ о несении боевого дежурства на аэродроме. Попала в него и фамилия Горелова.
Боевое дежурство! Чистое и веселое небо часто видим мы над своей головой. Под ним живут, работают и отдыхают миллионы. Ночью над мирными крышами наших домов плывут звезды, и, засыпая, мы редко думает о том, что в эти самые часы на многих приграничных аэродромах люди в высотных костюмах и гермошлемах сидят в тесных кабинах боевых машин или в дежурном домике -если боевая готовность понижена. По первой же красной ракете могут подняться они с аэродрома. И плохо приходится воздушным пиратам -- тем, что с потушенными бортовыми огнями пытаются иногда искать дороги к нашим большим, нарядно сверкающим в ночной темноте городам.
Для молодого военного летчика особо торжественна минута, когда командир, оглашая список офицеров, допущенных к боевому дежурству, называет и его фамилию.
В Соболевке летчиков, назначенных на ночную вахту в отдаленный домик дежурного звена, развозили только на легковой машине. Такой порядок завел Кузьма Петрович Ефимков, не жалевший для этого своей кремовой "Волги". Два летчика в гермошлемах и высотных костюмах несли дежурство в кабинах истребителей. Машины были развернуты в сторону взлетной полосы и по первому сигналу имели право взлетать без всякой рулежки, прямо с места. Двое в кабинах постоянно находились в напряжении. Зато летчики второй пары самолетов чувствовали себя куда спокойнее. В дежурном домике было всегда тепло и светло. Сюда привозили пищу в самом что ни на есть горячем виде.
Стены дежурного домика были щедро оклеены лозунгами и плакатами. Одни из них требовали соблюдать интервалы и дистанции в групповом полете, другие настаивали на строгом выполнении предполетного и послеполетного осмотра материальной части, третьи просто призывали к высотам боевого мастерства. В дежурном домике возникали шахматные поединки, стучало домино и велись самые сокровенные разговоры, какие вряд ли возможны меж летчиками в другое время и в другом месте.
Напарником у Алексея по первому боевому дежурству оказался белобрысый крепыш Лева Горышин. Был он всего на два года старше Горелова, но уже носил знак военного летчика второго класса, что зарабатывается в истребительной авиации нелегким потом и солью; успел уже послужить и на польской территории и в ГДР. Когда они вошли в дежурный домик, Горышин кивнул на две койки из четырех застеленных: это наши. Потом обвел глазами пестрые от лозунгов стены и доверительно сказал:
