Колдер как-то странно на него посмотрел:
— Все мы по чьим-то понятиям нечисть, и возможно, весьма отвратительная. Я еще раз извиняюсь за свое недавнее поведение — не сдержал чувств. Так и хотелось кому-то хорошенько рожу начистить, а глядя на вас, я едва в штаны не наложил, простите за откровенность. Но рассуждая здраво, живой вы или мертвый, человек вы порядочный. Мы сражались плечом к плечу уже трижды, и каждый раз вы не показывали спину, и делали, что должны. Верю, что вы рыцарь, а уж какими путями вас к нам занесло, морскими или волшебными — не суть важно. Пойдемте, сэр Гледерик. Нечего время терять.
— Пойдемте, — кивнул Дэрри. — Только раны сперва перевяжем. А дальше и вправду не будем задерживаться. Что-то мне подсказывает, топать нам долго.
Свет неистовствовал, сплетаясь прихотливыми спиралями, распадаясь на сотни причудливых оттенков и собираясь вновь семью цветами радуги, слитыми воедино, а противоборствующая ему тьма с яростью кричала, обнимая Гарета за плечи и безумно хохоча. Мир каждое мгновение раскалывался на куски, утратив привычный свой облик. Гарет не видел своих спутников, не чувствовал прикосновений их рук, не имел понятия, перемещаются они куда-то, все вместе или по отдельности, пребывают на месте или вовсе беспорядочно падают в бездонную пропасть, утратив верное направление и курс.
Он не знал, сколько времени это продлилось, несколько минут или долгие часы. Когда все наконец закончилось, Гарет рухнул на каменные плиты, холодные и гладкие, распластавшись на них и чувствуя, как к горлу подступает мучительная рвота. Кое-как приподнявшись на локтях, он выблевал прямо на камни весь недавний свой обед, наскоро пережеванный в спальне лейсенского трактира, не переставая при этом кашлять. Наконец его желудок полностью опустошился и изо рта полилась одна только горькая желчь.
Нынешняя боль оказалась вполне сравнимой с недавней, испытанной им в трактире при попытке применить магию против тамошних одержимых. Мышцы ломило едва ли не хуже прежнего, глаза слезились с такой силой, что попробуй хоть что-нибудь вокруг разглядеть, а еще очень сильно болели виски.
Откуда-то сверху донесся мягкий, смутно знакомый голос:
— Это никуда не годится. Неужели вы не видите, что бедному мальчику дурно? Помогите ему подняться.
Рядом немедленно оказалась Анвин. Она схватила Гарета за плечи, потянула его, с натугой и кряхтением, за кисть, и юноша, другой ладонью оттолкнувшись от пола, с некоторым усилием все-таки встал на ноги. Он почувствовал при этом, что вот-вот сгорит со стыда — постоянно то падает в обморок, то валяется на земле, а сейчас еще вот и сблевал. Стараясь скрыть замешательство, Гарет вытер рукавом заслезившиеся глаза и наконец осмотрелся.
