Наконец, свойственной ей широкой, ленивой походкой вошла Дидо и на мгновение подала ему ухоженную руку с жестом, подразумевающим, что она ждет, чтобы он ее поцеловал. Однако Роберт вместо этого крепко пожал ее, и девушка улыбнулась.
— Так похоже на вас, Роберт, — пробормотала она. — Всегда галантный кавалер.
— Поэтому Сеймур ходил к этому колодцу чересчур часто, — резко ответил он.
— Да, но к чьему колодцу?
Роберт посмотрел на нее, и она ответила ему уверенным взглядом.
— Да. Чей это колодец? Вопрос скорее в этом, не так ли?
— Роберт, дорогой мой, — насмешливо сказала мисс Мандулян, — а что обо всем этом говорит ваш дорогой папочка?
— Немного. Папа держит свое мнение при себе.
— Ну конечно, — сухо ответила она. Затем она внезапно наклонилась вперед с той утонченной грацией восточной танцовщицы, у которой в теле нет ни косточки, и глубоким, хриплым голосом произнесла: — Замысловатое убийство мужчины из-за женщины, и при этом справедливое, воздушное, как эта глупышка Коллис.
— Думаете, что это сделал отец? — Роберт говорил так, будто узнавал цену на огурцы.
— Я видела Сеймура утром в субботу, и он рассказал мне, что он не успокоится, пока не соблазнит эту Коллис.
— Ну и?
— Со стороны вашего отца такие вещи не встречают одобрения.
— Или с вашей стороны, разве нет?
Дидо презрительно тряхнула головой.
— Ах, с моей! Я не настолько завожусь из-за мужчины. Я так и сказала ему в субботу.
Роберт взглянул на нее с нарочитым безразличием и заметил:
— Тем лучше для вас, быть может. То есть, если кто-нибудь слышал, как вы это говорили. Свидетели могут быть полезны.
Если он рассчитывал, что этим разозлит ее, то его ждало разочарование, так как она устроилась среди груды подушек и ответила:
— Я не делала этого, Роберт. Вам нет нужды волноваться.
Последовала секундная пауза, и Роберт произнес:
— Вы выйдете за меня, Дидо?
Тут наступила долгое молчание, а затем девушка задумчиво ответила:
— Не знаю, не знаю. Может быть. Тут уж не угадаешь.
— Я столького могу добиться, если вы будете рядом со мной, — сказал Роберт со слабым намеком на эмоции, прорывающимся в спокойном бесстрастии его образа.
— И с папиными деньгами для поддержки.
Роберт взмахнул рукой.
— Великие дела! — вскрикнул он. — Великие!
Дидо была в восторге от этого порыва откровенности и удовлетворенно пропела:
— Ах, Роберт, думаю, вы и правда милый. Вы обожаете мои деньги и готовы мириться со мной. И не боитесь заявить об этом. Это так очаровательно и так отличается от того, к чему я привыкла.
