— Что-нибудь не информативное. Да успеем прочитать, давайте третью мумию активизировать!
— Из-звините Алекс-сандр Ив-ванович, все-таки я тоже не пон-нимаю поч-чему вы не хотите вскрыть конверт от Ян-нуся П-полэк-ктовича? — Федор Симеонович пожал плечами и обвел присутствующих веселым, но недоумевающим взглядом, — Что такого неин-нформат-тивного он мож-жет нам, простите, вам, написать, и з-за чем тогда он вообще эт-то писал, если его и читать не следует?
— Неинформативного? — я задумался, — Это вот что-то подобное нашему теперешнему разговору. Совершено неинформативен. А еще: заявления политиков, статьи журналистов, распоряжения крупных научных администраторов… — я осекся.
— Распоряжения? — оживился Камнеедов, — А ну-ка откройте конверт, немедленно!
— Так он же Привалову лично адресован…
— Не имеет значения. Дайте сюда!
Камнеедов вскрыл конверт, достал листок, пробежал его глазами и как-то мгновенно осунулся, даже стал ниже ростом.
— Ну, читайте вслух, что там написано.
— Извините, это — лично Александру Ивановичу. Разрешите… Александр Иванович, возьмите пожалуйста.
Я взглянул на лист. Это был приказ на бланке Института. Он гласил: «Приказ No… от… Убываю в служебную командировку. На время моего отсутствия назначить исполняющим обязанности директора НИИЧАВО Привалова Александра Ивановича. Директор Института, академик Я.П. Невструев. (подпись)».
— Ну вот, что я говорил — распоряжение администраторов.
— Сань, ты даешь…
— А вы, товарищ Корнеев не ерничайте, а выполняйте распоряжение товарища и.о. директора, — засуетился Камнеедов, — вам же сказали, трансгрессируйте сюда лазер и побыстрее. А насчет лимитов пси-поля не беспокойтесь, товарищ директор, мы ваш лимит восстановим.
— Саня, может все-таки отложим активацию до понедельника, а? Взвесим все, просчитаем?
— Нечего взвешивать, я и без того знаю, что пустые саркофаги примерно на восемьдесят килограммов тяжелее, чем, когда они были полными. А третий саркофаг примерно на сто шестьдесят килограммов тяжелее, чем был любой из двух предыдущих, когда они были заполнены, и соответственно на восемьдесят килограммов тяжелее любого пустого. Конечно, Янус Полуэктович взвесил первый, второй и третий саркофаги, разделил разницу пополам, определил, что она чуть больше его собственного веса, а когда оказалось, что эта разница с точностью до миллиграмма совпадает с весом Фотончика, понял, что откладывать нельзя ни на час.
— Ты о чем, Сашок? Опять бредишь? Извините, товарищ и.о. директора.
