— Витька, что такое — нулевое решение информационной задачи?
— Это — этот, как его… коллапс.
— Информационный коллапс? Точно! Приехали! Молодые, поздравьте друг друга.
— Сань, ты чего?
— Да того! Надо срочно активизировать третий саркофаг, Витька, трансгрессируй сюда лазер, у меня лимиты пси-поля закончились.
— Минуточку, товарищ Привалов, ваш лазер опечатан и включению не подлежит до приемки согласно действующему положению…
— Ядрёнокарткыч, какое положение, какой ввод в эксплуатацию, тут ЧП, критическая ситуация! Витька, давай же!
— Слушай, Саня, так он же опечатан — слышал, что говорит? Саваофову печать мне не одолеть.
— Да какая печать, у меня там задняя стенка сейфа — мираж сплошной, голограмма, Витьк, ну давай, а? Не тяни. Время работает против нас.
— Сашок, погоди, ты хотя бы письмо Януса прочитал? Давай прочитаем, что он там сообщает?
— Да ничего он там не может сообщить — как ты не понимаешь, информационный коллапс. Никакой позитивной информации сообщено быть не может. Пока мы не поменяем ситуацию коренным образом. Будущее нигде не записано — будущее мы творим сами.
— А к-как же, Ал-лександр Иванович, ваш мод-дельный эксперимент?
— И он ничего не даст, Федор Симеонович. Задача решена, но решение недоступно. Системы сбоят.
— Ну так почините, — вмешался К. Хунта.
— Кристобаль Хозевич, невозможно. Информационный коллапс. Никто никому не может сообщить информацию, имеющую значение для конструктивного созидательного процесса. Мы находимся внутри коллапса, и пока граничные условия уравнения Руммера-Хампердинга не изменятся, так и будет продолжаться. Витька, ну тащи же ты лазер!
— А кто за это самоуправство ответит? — возмутился Чистовымьев.
— Вот-вот, ответит-то кто? — поддержал его товарищ М. Камнеедов.
— Я отвечу.
— Это на каком же основании вы берете на себя такие полномочия? В отсутствие товарища Я.П. Невструева его обязанности автоматически возлагаются на товарища Ф.С. Киврина, а в его отсутствие — на товарища М.П. Камнеедова, то есть меня.
— В данном случае, мне кажется, должен действовать принцип — «кому видней, тот и главней», — возразил я.
— Да, Привалов. Случай клинический, — Витька гоготнул, — Острый приступ мании величия, проявившийся в создании прижизненных памятников, был лишь предвестником тяжелой хронической формы…
— Да брось ты Витька, не до шуток!
— Ну ты письмо-то почему не вскрываешь?
— Ну как ты не понимаешь. Нету в нем ничего информативного!
— А что же в нем есть?
